Дом душ. Артур Мэкен

странного приступа; но в детстве та сцена преследовала его воображение, а теперь воспоминание о ней пришло с неким обертоном предупреждения – символом опасностей, что могут подстерегать на пути.

      Далее продолжать историю Эдварда Дарнелла и жены его Мэри невозможно, ведь с этого момента их легенда полна невозможных событий и приобретает сходство с историями о Граале. Верно то, что в этом мире они изменили свою жизнь, как король Артур, но за это описание в каких-либо подробностях не возьмется ни один хроникер. Действительно, Дарнелл и сам написал небольшую книжицу, главным образом состоящую из странных стихов, какие могли бы выйти из-под руки вдохновленного дитя, а отчасти – из «записок и восклицаний» на той странной вульгарной латыни, которой он нахватался из «Рукописей Иоло»; но существуют опасения, что и этой работе, даже опубликованной во всей полноте, не пролить свет на его загадочную историю. Он назвал свой литературный экзерсис In Exitu Israel[46] и написал на титульной странице девиз – не иначе как собственного сочинения: «Nunc certe scio quod omnia legenda; omnes historiæ, omnes fabulæ, omnis Scriptura sint de ME narrate»[47]. Сразу бросается в глаза, что латыни он учился не у Цицерона; но именно на этом диалекте он излагает великую историю «Новой Жизни», как она была ему явлена. «Стихи» и того причудливей. Один – под заглавием (странно напоминающим старомодные книги) «Строки, написанные в Лондоне при взгляде с высоты на частную школу, вдруг озаренную Солнцем», – начинаются так:

      В тот день, когда один гулял,

      Чудесный камень отыскал:

      Лежал забытым на пути,

      Где ни одной живой души.

      И я, взглянувши на него,

      Обрел Сокровище свое.

      К нему щекой скорей приник,

      Укрыл в объятьях сей же миг,

      Затем унес его в тайник.

      И каждый день к нему ходил,

      Его вид радость приносил;

      И подносил ему цветы,

      Секретные слова, хвалы.

      О, камень, ты так мудр и ал –

      Осколок рая я достал,

      Звезду, чей свет есть жизнь!

      О, море, бесконечный океан!

      Ты пламя, что всегда горит

      Все взоры лишь к себе манит;

      Сдувая пыль унылых дней

      Ты мир наш делаешь светлей,

      И так, куда ни посмотрю,

      Тебе осанну я пою.

      Горит вдруг золотом река,

      Резвятся фейри на лугах;

      Когда шумит от ветра бор,

      Мне слышен вдруг Артура горн

      И вижу я не серый град:

      Он славным пламенем объят -

      Кострам и шпилям впредь пылать,

      Чтоб в небе Чашу осиять.

      Течет волшебное вино

      Там длиться пиру суждено,

      Там льется песня к небесам

      И Ребис славит всем ушам…

      И так далее и тому подобное.

      Из подобных документов, очевидно, подробных сведений не почерпнешь. Но на последней странице Дарнелл написал:

      «И вот так я очнулся ото сна лондонского пригорода, от ежедневных трудов, от бесполезных утомительных пустяков; и когда мои глаза раскрылись, увидел, что я

46

«По исходе Израиля», псалом 113.

47

Теперь я точно знаю, что надо прочитать все; что все истории, все басни, все Писания говорят обо МНЕ (лат.).