Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры. Марк Коэн

лестницы я сталкиваюсь с пани Новак. Она выглядит встревоженной.

      Пани Новак со второго года преподает у нас родную речь и литературу. С ней зубрежки стало чуть меньше, а интереса к предмету прибавилось. Нам даже дозволяется озвучивать на занятиях личное мнение. Думаю, поэтому она такая чувствительная к чужим настроениям: нельзя рассуждать о поэзии Юлиуша Словацкого [1] и оставаться сухим пнем.

      – Ну, что там? – Пани Новак прижимает сжатые кулаки к груди, и они тонут в пышном жабо. – Есть ли новости о Юлии?

      – Нет, пани Новак. Меня только спрашивали, не ссорились ли мы с ней накануне.

      Она ахает, ее светло-зеленые глаза сначала округляются от изумления, но тут же суживаются в гневе:

      – Это они что – подозревают наших девочек? Подозревают тебя?! Да как они могут!

      Пани Новак невысокая, но может производить подавляющее впечатление. Вот как сейчас – рядом с ней я чувствую себя маленькой, хотя на полголовы выше наставницы.

      – Не волнуйся, Магдалена. Никто не думает о тебе дурно. Во всяком случае, я точно не думаю, – тараторит пани Новак, теребя все украшения, что на ней есть: сжимает подвеску, дергает серьги, крутит на пальце кольцо. – Ведь если ты говоришь, что с Юлией не ссорилась, то, значит, так и есть. Я тебе верю.

      Меня вдруг пронзает стыд, глаза жжет.

      Пани Новак быстро понимает, что я на грани, и раскрывает передо мной объятия:

      – Милая моя, милая Магдалена. Тебе одиноко, да? Ты ведь так любила нашу Касю, вы так дружили! А теперь ты осталась одна. Бедная, бедная моя девочка…

      С этими словами она гладит меня по спине и слегка покачивается, а я рыдаю, спрятав лицо в кружева ее воротничка, зажав себе рот ладонью.

      Под шепот и участливое причитание пани Новак я успокаиваюсь и уже могу стоять без поддержки.

      – Полегчало? Держи, вытри глазки. – Она протягивает мне вышитый гладью платочек. – А теперь тебе стоит умыться холодной водой – чем холодней, тем лучше – и лечь спать с легким сердцем. Ты ни в чем не виновата, не забывай об этом. Не виновата.

      Я зачарованно киваю, почти веря ее словам.

      – Давай, иди к себе. Скоро прозвонят отбой. Поисками Юлии уже занимается полиция. Может статься, ты проснешься, а ее уже найдут. В плаще из листьев, в короне золотой, – шутит она.

      Мне нравится эта черта пани Новак, но сама бы я не смогла шутить, когда на душе кошки скребут.

      Распрощавшись с наставницей, я отправляюсь в наше крыло. Отбой и правда уже скоро. Какой пустой, тревожный день! Начался кровью, кончился слезами. Умыться бы и забыть о нем.

      По пути я решаю забежать в танцевальный класс – вдруг Данка решила не брать мои вырезки. Сомнительно, но все же…

      Двери слегка приоткрыты, и я заглядываю внутрь одним глазком. Там, в темном зале, кто‑то есть.

      Мне потребовалось несколько секунд, чтобы различить силуэт, движущийся в мертвенном свете растущей луны. Это девочка из младших классов.

      – Раз, два, три, четыре, – шепчет она отчетливо. – Раз, два,

1

 Юлиуш Словацкий (1809–1849) – польский поэт и драматург эпохи романтизма.