Вновь: покойтесь с миром. Никита Владимирович Чирков

взгляда хватило, чтобы Люба поняла его мысль, и кивнув, она с прискорбием заключила: – Саму же Мать ты видел на Целестине, рядом с Варваром. Они создали нас, людей.

      7

      Боль от сломанных костей работала защищающим полотном от слишком сложного болота открытий, куда его кинули без лишней подготовки. Содержание услышанного сталкивается в чудовищной борьбе с источником происхождения и донесения так, будто бы ему предоставили выбор, какому монстру отдать свою жизнь на растерзание. Этот натиск получается кое-как отсечь в момент ухода в сторону лифта через коридор, где и удается сконцентрироваться на понятной физической боли. Бэккер не просто в замешательстве – ему и впрямь кажется, что у него отнимают саму суть его существования, замещая волю нитями кукловода. Но есть что-то еще… что-то жгучее, но спрятанное где-то внутри… словно инородная мысль или свойство, окутывающее всего его невидимым раздражением. Тяжелая одышка, сильный пот и заметный со стороны тремор вынуждают его упереться в стену лбом, поджимая руки под себя в скрюченном состоянии. Ему хочется кричать, чуть ли не биться головой о стену, лишь бы инородное свойство исчезло.

      – Не позволяй себе делать выводы. – Голос Любы был чуть ли не родительским, как обычно взрослый учит молодого мудростям жизни, немного холодно, но осмысленно и по существу. – Ты никому ничего не должен. Ты раскрыл себя настоящего, того, кто в сложной, критической ситуации делает лучшее из возможного, принимая лишь свои и только свои решения, в основе которых лежит твоя воля, ничья другая. Доверие инстинктам несет за собой наименьшее из возможных наказаний за ошибочностью веры.

      Бэккер медленно повернул к ней голову, все еще упираясь лбом в стену. Она не видела его взгляда – все время смотрела вперед, куда-то в пустоту.

      – Тебе же плевать на меня было… ты бросила меня там, ты…

      – Суть моих слов от этого не искажается, разве нет?

      Бэккер молчал, боль пульсировала по всему телу.

      – Это мой самый большой тебе дар – понимать разницу между тем, что говорят и кто говорит. Научись отделять одно от другого, потому что если ты продолжишь потакать инстинктам, то будешь не более чем игрушкой в руках Клендата. Игрушкой, которая если и заметит нити, то с подачи кукловода сама же их и оправдает. Это на Коме ты был в своей стихии, ведь людьми управлять не трудно. Клендат и Кассандра создали человечество, построили города, изобрели все, чем ты пользуешься и что знаешь. Они бессмертны, всевластны и могущественны.

      – Ты распинаешься из-за заботы обо мне или ненависти к нему?

      Люба повернула голову, дабы усилить важное заключение серьезным взглядом.

      – Это одно и то же.

      Бэккер смотрел ей в глаза и видел простую искренность в мыслях, но скрытую, явно трагичную историю в чувствах. Он выпрямился, не отводя глаз от нее, испытывая в ее адрес настоящее уважение не только за прямоту, но и за то, что она старалась быть равной ему.

      – Что