Качели судьбы 2. Триединый. Александр Сухов

Богоматерь и велела выбираться из мрака… Короче, ниспослала Царица Небесная прояснение моему уму, а еще знаниями одарила. А насчет проявления божественной воли вы, Ваша Милость не сумлевайтесь. Меня сам Бронислав Ярославович Шувалов-Волынский проверил и собственными устами конст… конса… короче, сказал, мол, нет в твоей душе, Иван Силаев, ни капельки диавольской черноты. Если что, спросите их сами, оне, навроде как, до сих пор изволят проживать в «Привале странника» и смогут поведать насчет моего просветления много больше нежели я. – И добавил глубокомысленно: – Ну ежели, конечно, не съехали из гостиницы.

      – Понятно, понятно, Иван, – закивал лысоватой башкой прокурорский, – а ответьте на пару вопросов. Где вы были и чем занимались вечером двадцать пятого числа июня месяца, а также в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое?

      Интересно, у него есть на меня что-то конкретное или методом дедукции допер? Если бы в свою бытность курсантом военного училища я не прошел серьезную психологическую подготовку на случай попадания в лапы врага, вполне возможно и выдал бы толику волнения на лице. А так, рожа как была кирпичом, то есть совершенно равнодушной к словам прокурорского, так и продолжала оставаться таковой.

      – Это когда ж было, Ваше Высокоблагородь, разве все упомнишь.

      – Ну вспомните, молодой человек, тогда на берегу страшная трагедия случилась, а на следующую ночь пропал староста Дубков и приезжий чародей, гостевавший у Василия Николаевича.

      – А! Ну да, так сразу бы и сказали. – Для вящей правдоподобности шлепнул себя от души ладонью по лбу. – Рыбачил на Дальних омутах пару дней. Я завсегда именно там рыбу ловлю. Про парней узнал когда вернулся.

      – Ну и как вы отнеслись к этому печальному известию? – Вот же репейник на мою душу, ждет, что сейчас начну фальшиво стенать и слезы лить.

      – А никак, Вадим Анатольевич, гнилая компашка, ко мне часто цеплялись по пустякам. Поубивали, грят, друг дружку и поделом.

      – Экий вы, Иван, злой. – Чувильский укоризненно покачал головой. И тут же как бы исподволь поинтересовался: – А старосту когда в последний раз видели?

      Я сделал вид, что основательно обмозговываю его вопрос, даже лоб наморщил. Наконец, изобразив на лице самое простецкое выражение, развел руками, мол, рад бы помочь, да нечем и выдал:

      – Хоть убей, не помню. Голова тогда плохо работала, да так, что память была дырявой. А опосля прояснения точно не встречались со старостой… ну да точно.

      Засим, прокурорский поблагодарил меня и убрался восвояси.

      Дождавшись его ухода, я дал волю чувствам. Сволочь прокурорская, нюхом что-то почуял. Теперь начнет сбор доказательств и наверняка обнаружится какая-нибудь страдающая бессонницей бабка, которая видела, как староста с магом шли в направлении моего дома. Получив хотя бы какую зацепку, этот гад потребует провести полную судебно-криминальную ментоскопию моего мозга. Оно, конечно, просканировать мой разум у Шувалова-Волынского не вышло, но он вовсе не узконаправленный