Страсти по Митрофану. Наталия Терентьева

после ансамбля! – попросила его Нина Георгиевна.

      Митя радостно кивнул. Он любит, когда его чем-то выделяют, особенно если это видят другие ученики. Столько лет на него вообще не обращали внимания… А сейчас, когда он стал серьезно заниматься виолончелью, его и в ансамбль взяли, и даже на концерт поставили в конце года, правда, не на школьный, на классный, но все же…

      – Да, Нина Георгиевна?

      Преподавательница постаралась подавить неприязнь, возникающую каждый раз, когда она занималась с этим мальчиком. Так не хотела его брать на восьмой класс, раньше он был у другого преподавателя, Нина Георгиевна лишь пожимала плечами, ставя вместе с другими членами комиссии четверки на годовых экзаменах, не понимая, зачем эти ненужные муки ребенку, играл бы лучше в футбол, но возраст глубоко пенсионный, не будешь слишком разборчива в учениках. Кого дают, с тем и приходится заниматься. Мальчик хоть и не слишком способный, но старательный. Зачем вот только он все время лукавит, притворяется, так неискренне улыбается… Вот что сейчас улыбаться? Зачем?

      – Послушай меня, мальчик… – Нина Георгиевна вздохнула и отвернулась.

      Нет, наверно, это возраст. И ее – она устала от всех учеников, и хороших, и плохих. И его возраст – глупый, бессмысленный, когда все силы организма направлены на рост. Мальчик растет и просто не может разобраться, где он, что он, как с кем ему себя вести.

      – Митя, сядь и… и, пожалуйста, не улыбайся.

      – Хорошо, – машинально согласился Митя и только потом до него дошел смысл слов преподавательницы. – Почему не улыбаться?

      – Потому что ты очень неискренне улыбаешься, а меня это раздражает.

      Мальчик кивнул и руками согнал улыбку, сильно набив себя по щекам.

      – Так лучше?

      – Лучше, Митя, лучше. А еще лучше – ничего не показывать. Ни как ты меня уважаешь, ни как ты хочешь учиться, ни как ты с трепетом относишься ко всем моим словам.

      – А как же быть? – растерялся Митя.

      – Да господи… Никак! Кто тебя этому научил?

      Батя всегда говорит: «Улыбайся, у тебя шикарная улыбка, как у меня, я своей улыбкой мир в свое время покорил, мне все двери открывались. Сначала улыбнись, а потом уже начинай разговаривать. Тебе что-то говорят, а ты стой и улыбайся, тогда людям будет приятно с тобой разговаривать, они потеряют контроль, попадут под твое влияние…» Сколько раз он ему повторял это, с малых лет. И Митя привык улыбаться, весело ему или нет. Почему Нина Георгиевна так странно одергивает его? Может быть, у нее болит голова?

      – Вы нездоровы? – участливо спросил мальчик.

      – Почему, Митя? Я здорова, насколько можно быть здоровой в моем возрасте…

      Надо ответить ей, что она молодая? Кажется, так нужно говорить женщинам в преклонном возрасте… Но Митя не решился, он чувствовал, что преподавательница за что-то на него сердится.

      – Не перебивай меня, пожалуйста.

      – Хорошо. Я слушаю. – Митя покорно кивнул и невольно улыбнулся.

      Нина Георгиевна только махнула рукой.