Дом Пламени и Тени. Сара Дж. Маас

частях покалеченного тела, но Хант не мог удержаться. Он смеялся на грани истерики. Вскоре по щекам потекли слезы. Судя по запаху, его друзья тоже смеялись до слез, будто никогда не слышали более забавной истории.

      Дверь в их помещение шумно распахнулась. Каменные стены отозвались громоподобным эхом.

      – Заткнитесь! – рявкнул спускавшийся по ступенькам Поллукс.

      Его белоснежные крылья сверкали в сумраке застенка.

      Хант засмеялся еще громче. За Молотом шел еще кто-то, темноволосый и смуглокожий. Понятно кто: Ястреб, последний из триариев Сандриелы.

      – Что они тут вытворяют? – ехидно спросил Ястреб.

      – Дурью маются, только и всего, – ответил Поллукс, останавливаясь возле стойки с орудиями пытки и хватая оттуда железную кочергу.

      Кочергу он положил на тлеющие угли очага. Огонь золотил его белые крылья, создавая извращенное подобие божественного ореола.

      Ястреб подошел ближе, буравя узников пристальным взглядом, схожим со взглядом его тезки из мира хищных птиц. Как и Баксиан, Ястреб был помесью двух пород: ангельской, от которой ему достались белые крылья, и оборотней-ястребов, наградивших его способностью превращаться в воздушного хищника.

      На этом сходство кончалось. У Баксиана была душа. У Ястреба…

      Глаза оборотня задержались на Ханте. В них не было ни жизни, ни радости.

      – Здорово, Аталар.

      – А-а, это ты, придурок, – ответил Хант на его приветствие.

      Рунн усмехнулся. Ястреб стремительно повернулся к стойке и взял длинный нож с кривым лезвием. Если вонзить такой нож в тело, а потом вынуть, лезвие тащит за собой внутренности. Хант помнил этот нож по своему прошлому пребыванию в застенках астерийского дворца.

      Рунн снова засмеялся. По звукам казалось, будто он почти пьян.

      – Изобретательно.

      – Посмотрим, королевское отродье, как ты будешь смеяться через несколько минут, – сказал Ястреб, заработав улыбку Поллукса. Молот ждал, пока его кочерга нагреется. – Слышал, твой родственничек Кормак под конец умолял о пощаде.

      – Да пошел ты! – рявкнул Рунн.

      Оборотень перебрасывал нож из одной руки в другую.

      – Папаша Кормака отрекся от него. Вернее, от его останков. – Ястреб подмигнул Рунну. – Твой сделал то же самое.

      От Ханта не ускользнуло потрясение, отразившееся на лице Рунна. Что ударило по нему сильнее: отцовское предательство или гибель двоюродного брата? Неужели здесь это имело какое-то значение?

      – Ты долбаный врун, – прохрипел Ястребу Баксиан. – Всегда был таким… и всегда будешь.

      Ястреб улыбнулся Баксиану:

      – А не начать ли нам сегодня с твоего языка, предатель?

      Надо отдать Баксиану должное: он высунул язык, приглашая палача начинать.

      Хант усмехнулся. Да, они были в одной упряжке и теперь вместе двигались к горестному концу.

      Ястреб тут же перевел взгляд на Ханта:

      – Аталар, ты будешь следующим.

      – Подлетай, забирай, – предложил Хант.

      Рунн