(Не) измена. Ребенок от бывшего мужа. Анна Гур

лишь пожал плечами, то я после пар собралась и направилась прямиком в отделение полиции.

      Дождалась своей очереди и отправилась в кабинет уполномоченного, не знаю, каким чудом, но тогда мне удалось выцарапать мальчишку.

      – Яна Владимировна, так и быть, я пойду на уступки такой красивой и обворожительной женщине… Но впредь доведите до ума своего парнишки, что в следующий раз – сгною на нарах…

      Кивнула полному мужчине в форме, постаралась не обращать внимания на его цепкий и похотливый взгляд, а убедившись, что Симонова освобождают, ушла. Не дожидаясь студента своего.

      Но Федор сам подошел ко мне на следующий день, дорогу преградил, смотрел из-под длинноватой челки, насупленный и руки в карманы засунуты.

      Словно не с благодарностью пришел, а на разборки, как минимум.

      – Слушаю вас, Симонов, – приподнимаю бровь, а сама плотнее бумаги к груди прижимаю. Коридор вдруг каким-то пустым кажется, а мальчишка выше меня на полголовы.

      – Зря вы меня отмазали, Яна Сергеевна, – говорит зло и глазами светлыми стреляет, – я не раскаиваюсь, я тому уроду нос сломал, чтобы на девушку мою рот не раззявливал… думал, защищаю… только лошара я… там все по согласию… прикиньте.

      Улыбается вдруг зло и глазищами своими сверкает.

      – Деваха оказалась предприимчивой. Между бедным студентом и мажором второго выбрала. Жиза, да, Яна Владимировна…

      Ко мне обращается. Ответа ждет, а я лишь губы сжимаю плотнее. Вопрос, смотрю, у мальчишки риторический.

      Боль его чувствую. Знакомо все очень.

      – Короче, я сказать хотел, не лезьте больше. Я этому уроду черепушку проломлю, увижу их вместе и не сдержусь, зря вы за меня хлопотали, не стоило…

      – Понимаю, – отвечаю спокойно, а сама на парня этого смотрю и почему-то сердце сжимается, чем-то взгляд этот Мишу напоминает, тяжелый такой, уверенный, а еще я знаю, как это больно, когда тебя предают. Сама забыть до сих пор не могу измену… поэтому я даю парню совет, который сама себе дала, когда в себя пришла после предательства Воронова.

      – Воля ваша, Симонов, только позвольте мне кое-что сказать.

      – Та валяйте, Яна Владимировна, добрая вы наша душа, – ухмыляется нагловато. Отбитый пацан, только я в нем душу чувствую, порядочность. Ведь он заступился… вернее, думал, что заступается, не забоялся, не подумал, что богатенький мажорчик ему устроит проблем. Нет. Этот мальчик ринулся спасать, несмотря ни на что. Мужской поступок.

      – Симонов. Вы и только вы создатель своей жизни. Решение, которое примите сегодня, сформирует ваше будущее завтра. Вам решать, какой путь выбрать. Можно опять загреметь туда же, быть отчисленным из университета, ну и дальше, что вас ждет, я рассказывать не буду, вы человек взрослый, сами должны осознавать. Это один путь.

      Смотрит хмуро, но не уходит. Молчит. Нос морщит. Вдруг спрашивает:

      – А второй. Второй вариант?

      Улыбаюсь сдержанно.

      – А вот второй вариант поинтереснее. Нужно выдерживать удары судьбы и людей с достоинством. Потому что