(Не) измена. Ребенок от бывшего мужа. Анна Гур

ие такое, будто крылья за спиной распускаются, а в голове скрипучий голос врача: – Яна Владимировна, мы бессильны… К сожалению, в вашем случае диагноз неутешительный – бесплодие и… вы должны понимать… конечно… мы будем продолжать и дальше, пытаться…

      Что там еще говорит профессор, я не слышала больше. Поднялась молча и направилась к дверям. Хотелось на улицу, хотелось дышать, чтобы воздух заполнил легкие, шла не глядя и слезы застилали взор…

      – Яна! – грозный окрик и меня разворачивают на сто восемьдесят градусов, и я запрокидываю голову, чтобы смотреть в красивое жесткое лицо собственного мужа.

      Безупречный. Идеальный. С высеченными из мрамора чертами. С ровным носом и острой линией скул.

      Его глаза, словно грозовые тучи, сейчас темные, яркие, брови хмуры, а на губах нет такой знакомой саркастичной ухмылки…

      – Я не могу так больше! Не могу! – кричу и слезы градом текут из глаз. – Зачем я тебе, Миша?! Зачем. Тебе. Я?! Я же даже детей не в состоянии родить…

      Меня колотит. Знобит. Больно…

      Боже, как же больно. Прикладываю ладонь к сердцу и тру, чтобы хоть как-то унять эту рану, которая кровоточит, которая делает меня ущербной на фоне такого успешного и богатого мужчины-мечты.

      Михаил Дмитриевич Воронов. Один из богатейших бизнесменов страны. Он только берет разгон и сейчас на взлете, а я…

      Я его балласт… Как говорит моя свекровь… Не ровня я ему… Не пойми что… Перекати-поле…

      – Яна, прекрати истерику, не плачь, – обнимает меня, прижимает к своей широкой груди, а я комкаю его сорочку, она сразу же промокает, и выдыхаю облачко пара.

      Снежинки плавно падают с небес огромными хлопьями, а мы стоим под открытым небом, я в строгом платье до колен, а он в костюме…

      Выбежал за мной как был.

      Поднимаю голову и заглядываю в родные глаза, которые сейчас стали почти черными, непроглядными подобно самой темной ночи.

      – Не смогу я родить, Миша, не смогу… Зачем тебе такая?

      Вырывается всхлипом.

      – Не родишь, так усыновим. Пойдем в клинику, заберем твое пальто, простудишься, – отвечает мягко. Со мной этот сильный жесткий мужчина всегда был необыкновенно мягким.

      А я… Я полюбила его с первого взгляда. Не надеясь, не думая, что простая неприметная девушка может заинтересовать знойного, брутального красавца.

      – Я не вернусь в эту проклятую клинику! И к врачам больше не пойду! – выговариваю и вытираю мокрые щеки, которые уже покусывает мороз.

      – Не хочешь. Не пойдем, – отвечает непоколебимо и смотрит на меня так, что сердце в груди биться перестает.

      Невыносимо красивый. С чувственной линией по-мужски пухлых губ, с тяжелой челюстью и темными смоляными волосами.

      Берет мою ладошку и накрывает ею свою щеку, колет щетиной подушечки моих пальчиков, а я прикрываю веки, прикусываю опухшую от слез губу, когда слышу:

      – Ты моя, Яна, и я люблю тебя. Несмотря ни на что. Как увидел – полюбил. И пусть мир рухнет или перевернется, мне все равно, я всегда буду любить тебя…

      Заглядываю в его глаза и сердце в груди пропускает удары.

      Такой надежный. Родной. Мой первый и единственный…

      Обнимаю его за мощную шею, приникаю всем своим существом и дрожу, а он за волосы меня тянет, заставляет чуть приподняться на цыпочках и откинуть голову, чтобы уже в следующую секунду смять мои губы в остро-сладком поцелуе с примесью моих слез и отчаяния, со вкусом моих порушенных надежд и веры…

      Горький поцелуй. Страстный. Его руки сжимают сильнее. С ним каждый раз как первый. Болезненно-пьянящий, крышесносный.

      С трудом отпускает мои губы и уже в следующую секунду пиджак, несущий его аромат, падает на мои плечи, а я смотрю на темные волосы, припорошенные снежинками, на длинные ресницы мужа, которые блестят от снега, и сердце переполняет любовь.

      – Посиди в машине, я принесу вещи, – проговаривает ровно и уже в следующую секунду распахивает дверь дорогой иномарки, пропускает меня в теплый салон, сам уходит, а я смотрю на его широкую спину. На шаги, которые чеканит, и на то, как на него оборачиваются две молоденькие медсестрички, какие взгляды мечут, а он не замечает…

      Никого не замечает из вереницы светских львиц и первых красоток, которые кружат вокруг моего успешного и знаменитого мужа.

      Единственный сын генерала, он и сам похож на военного…

      Прикусываю палец и опять плачу, зарываюсь носом в пиджак, который пахнет клевером, горькой полынью и терпким острым мускусом с нотками хвои. Мужской аромат. Резкий. Как и мой муж.

      Его запах успокаивает и будоражит вновь и боль опять затапливает грудную клетку.

      – Пустая…

      Жена с изъяном, которая не в состоянии родить, несмотря на дорогостоящие клиники и врачей, на связи…

      – Пустая… – опять срывается шепотом с губ, и я молюсь. Опять. Снова. В который раз. Нет, наверное, церкви, в которой я не зажгла свечку, прося о том, чтобы у меня появился