Холодная вечность. Вызов Хроноса. Ирина Малаховская-Пен

Тани не укрылось, что Соболев снова не в своей тарелке. Собственно, после субботнего утреннего звонка он стал каким-то задумчивым и отстранённым. Тане в этой истории не нравилось буквально всё. И то, что кто-то позвонил в субботу с утра. И то, что Костя почему-то ушёл в комнату с телефоном. И то, что стоило ей появиться в комнате, муж свернул разговор, сказав, что перезвонит в понедельник. Ей сказал, рабочие моменты. Но Татьяна не поверила в это объяснение. Какие в его работе могут быть моменты, чтобы уходить с телефоном подальше от жены, и после звонка вести себя таким образом?

      – Костя… ты, может, мне скажешь, что всё-таки происходит?!

      Соболев усовестился. Чего он, в самом деле? Сам пришёл к жене, сам предложил начать всё сначала, а теперь ведёт себя, как урод.

      Он поцеловал Таню и потёрся носом об её волосы.

      – Ты чего?

      – Соскучился! – заявил Костя.

      Ночь для них началась раньше времени. Закончилась в спальне. Обнимая жену перед сном, Костя думал, что пошло оно всё к чертям собачьим. Позднее, и все его жители. И неугомонные журналисты из Запрудного туда же.

      Он прижал к себе Таню рукой и потянулся, чтобы поцеловать на сон грядущий. На его плече лежала… Надина голова. Девушка открыла глаза и потянулась Соболеву навстречу. Он хотел было отпрянуть, вскочить, убежать в ужасе, но почему-то не стал этого делать. Костя поцеловал Надю. Раз, второй, третий. Она закинула руку ему за голову и положила ладонь на затылок. Соболев вдруг почувствовал, что тонет в своих безумных ощущениях. Проваливается в бездну, как всегда, когда он с Надей. Костя тонул в Наде, как она сама когда-то тонула в озере Смоль. Тонула, и… утонула! Надя мертва.

      Соболев открыл глаза и отстранился. Девушка смотрела на него не отрываясь своими бездонными глазами. И они были живыми. Через зрачки на Соболева смотрела душа, настоящая, живая. Это не Надя. Точнее, не та Надя, которую он знал. Это же сон! Соболев понял, что спит, но не понял, что с этим делать.

      – Тебя нет! – сказал он Наде.

      – Ты же знаешь, что это неправда, – улыбнулась она, и снова потянулась к нему.

      Костя резко отстранился, вздрогнул и проснулся.

      – Боже мой, Соболев, может хватит! – заворчала жена, отворачиваясь. – То ходишь, как в воду опущенный. То орёшь и подпрыгиваешь во сне. Или скажи, что с тобой, или дай поспать!

      С ним что-то не то. Он вспомнил, как целовал во сне Надю, и волна жара прокатилась по телу. Гребаный некрофил, успокойся уже! Ты давно ничего к ней не чувствуешь… «Ты же знаешь, что это неправда», – прозвучал в голове её голос. И Соболев понял, что не отмахнуться. Ему придётся ехать и проверять, что творится в этом богом забытом селе. Иначе он будет есть себя поедом изнутри, а такие вот сны его прикончат.

      – Таня, я еду в командировку! – объявил он прямо с утра.

      Жена помолчала и сказала:

      – У меня ощущение дежавю. Ты шутишь, надеюсь?

      – Да почему шучу-то? – взорвался Соболев. – Я что, не могу в командировку поехать?

      – Да ты вечером ни слова не сказал ни о какой командировке! – и Таня вдруг заплакала.

      А