Тойота-Креста. Михаил Тарковский

медленно переливалось и опадало:

      – Болит? Я кивнул.

      – Должно болеть.

      – И что делать?

      – Ехать. Приезжай только. Здесь без таких нельзя.

      – А она?

      – Ты же всё знаешь без меня… Но понимаешь, почему отпускаю тебя?

      – Почему?

      – Потому что это любовь, и пока тебя всего не выпьет, ты человеком не станешь. Она же была твоей спаськой?

      – Была.

      – Ну вот. Канистры есть запасные? Бери штук пять, в Тюмени заправишься под завязку, там дешевле. Ну всё. Не гони только.

      – Хорошо.

      – Там под Казанью мост… На мосту стоять нельзя, но ты этот камешек возьми и кинь… Она тоже сюда не поехала.

      20

      С ночи перед дорогой не спалось, и я долго смотрел телевизор, но, едва стали слипаться глаза, выключил, чтобы не заснуть с едким отсветом на лице, не напитать чем попало слабеющую душу.

      Ранним утром ходил в монастырь. Пожилая женщина в платке и плаще выбралась из старого автомобиля с сухим полевым букетом и, трижды перекрестившись, поцеловала холодные ворота. Виски у отца Севастьяна были прозрачными, как енисейская вода, а глаза видели насквозь.

      Вечером прилаживал душу к мокро блестящим улицам, к дождю, шуму редкой машины, примерял, как к старшим братьям, заряжался негромкой их правотой. От этого легко, спокойно, навеки на душе становилось, и казалось, всё, чему произойти, уже отлито, отпечатано, и холодит застывающий оттиск дождь.

      Машина, белая «креста», стояла, снежно светясь, возле опустевшего дома. В кармане похожий на огромного и прохладного жука овал сигнализации сам лёг в ладонь. Машина отрывисто и музыкально спела, цокнула, будто белка в гулком лесу, сверкнула длинными фарами, ослабилась дверями, как сдавшаяся женщина. Я завёл белую красавицу и, выставив на крышу рыжий леденец с шашечками, подъехал к автовокзалу, успев заметить, как шевельнулась в Настином окне занавеска.

      Через четыре часа я был на федералке.

      Название мотеля «808-й километр» означает расстояние до Новосибирска. Перекусив, я всё-таки решил их подождать 79 и, выехав на трассу, встал на обочине. Кормой на восток и капотом на запад.

      Пошёл снег. Я взглянул в зеркало: сияя фарами, приближалась колонна: «исузу-эльф», «хонда-одиссей-абсолют», «ниссан-газель», «сузуки-фронт», «мазда-капелла» и «тойота-аллион» по кличке Алёнка.

      21

      Там, где кедр с обломанной вершиной

      Над седой стеной монастыря,

      Где встаёт над мокрою машиной

      Сизая осенняя заря.

      Как в огромной выстывшей квартире,

      Где по стенам солнечные швы,

      Я живу в пустеющей Сибири

      И люблю Марию из Москвы.

      В головах Саянские отроги,

      Енисей вливается в висок,

      Руки, как огромные дороги,

      Пролегли на запад и восток.

      В каждой я держу по океану,

      Не испить, не слить, не уронить,

      Как же мне, разъятому орлану,

      Самого с собой