Рейс в Обитель покинутых. Ана Фьёрд

хочет встречаться с семьёй, и весь день, пока шла разгрузка, просидела в рубке, всматриваясь в наружные камеры в поисках знакомых лиц. Это было так глупо и по-детски, она называла себя слабачкой, но всё равно, когда на фоне белоснежного снега мелькала похожая на отца фигура, сердце замирало и в горле вставал ком.

      Он так и не пришёл.

      И Марго-Рита постаралась забыть, вновь решив, что она сирота, и точка. Но та первая, самая болезненная обида осталась и…

      – Рита, прошу тебя, давай поговорим, – тихий голос за спиной заставил Марго-Риту вздрогнуть.

      Она повернулась вместе с креслом и впилась взглядом в стоящую в проёме рубки Сни-Жанну.

      – Не смей меня так называть! – бросила Марго-Рита и резко, с пронзительным скрипом развернулась к панели управления, глухо проговорив сквозь зубы: – Убирайся. Нам не о чем говорить.

      – Я не уйду! Нам давно уже стоило это сделать. Но ты избегала меня!

      – Никого я не избегала. Просто… – Марго-Рита осеклась и после паузы продолжила: – То, что я оставила тебя на корабле, не значит, что мне это нравится. И это не значит, что я буду с тобой разговаривать. – Она, не зная, чем занять руки, чувствуя, как дрожат пальцы, начала прикасаться к клавишам, выводя на экраны всё новые и новые столбцы цифр.

      Сни-Жанна молчала, но Марго-Рита затылком ощущала её взгляд. Ей хотелось вскочить и заорать, чтобы та убиралась с глаз долой, с корабля на все четыре стороны, и оставила её в покое. Но Марго-Рита была капитаном, а значит, она не допустит ещё одной постыдной истерики. Зелёные цифры на чёрном фоне расплывались перед глазами, а Сни-Жанна всё молчала. Сколько продолжалась эта пытка, Марго-Рита не знала, и, когда Сни-Жанна наконец заговорила, она уже была на грани.

      – Это моя вина… – Она замолчала, несколько раз судорожно втянула воздух и продолжила: – Я виновата в том, что тебя отослали. Если бы тогда я не разбила шар, то моя мать не узнала бы правду и не заставила твоего отца отослать тебя. Это моя вина… Знаю, что прошедшие года нельзя никак исправить и мои извинения ничего не изменят, но мне жаль, очень, безумно жаль, Рита. – Сни-Жанна тихо всхлипнула.

      А Марго-Рита, словно это было вчера, вспомнила испуганные, влажные от слёз глаза маленькой Сни-Жанны и гримасу ненависти, исказившую лицо её матери, когда та зашла в комнату и увидела, чем занимаются девочки. Потом был громкий скандал в соседней комнате и виноватая улыбка отца, когда тот сообщил Марго-Рите, что отправляет её в Обитель Покинутых.

      – Мама сказала мне, что ты тяжело заболела и вернёшься, когда выздоровеешь. Я так ждала твоего возвращения, каждый день спрашивала у неё о тебе. Но ты так и не вернулась, – дрожащим от слёз голосом заговорила Сни-Жанна. – Уже потом, повзрослев, я всё поняла. Она считала волшебство болезнью и боялась, что я заражусь. Но было уж поздно. – Она усмехнулась. – Спустя три года я вылечила друга от лёгочной изморози. Как же мне жаль, что она об этом так и не узнала. Вот бы она удивилась…

      Марго-Рита вслушивалась в её слова, ощущая,