Элегия. Борис Гончаров

меня, как печать, на сердце твоём, как перстень на руке твоей, потому что крепка, как смерть любовь, и жестока, как ад, ревность: стрелы её – стрелы огненные». И помолчав долго, сказал:

      – Оставьте меня одного. – И весь день, до первых вечерних теней, оставался царь один на один со своими мыслями, и никто не осмелился войти в громадную, пустую залу судилища».

         * * *

         И будто услышал Соломон чей-то голос… Однако, это внутри него кто-то сказал циничные слова, будто высеченные на тыльной стороне камня старинного перстня на указательном пальце левой руки Соломона: «И это пройдёт»… Но по мудрости своей подумал вслух Соломон, будто высек слова на камне перстня своего, носимого на указательном пальце левой руки: «Ничто не проходит»… Если бы Куприн написал только «Поединок», «Гранатовый браслет» и «Суламифь», он уже оставил бы своё имя в изящной словесности. После Куприна можно уже и не читать Ветхий Завет – он весь в его «Суламифи». При этом, в ветхозаветной «Песнь песней» Соломона и в 12-и главах эротической сказки Куприна больше чувства и аромата жизни, чем в неразделённости взаимоотношений у Бунина. «Суламифь» – это плотский вариант «Гранатового браслета».

      Глава 2. Закруткин

      2.1. «Образ первой любви»

      Кто смотрел «Полосатый рейс», возможно помнят сцену на морском пляже, к которому плывёт «вон та группа в полосатых купальниках» после побега с парохода. Солнце, жара, жёлтый песок и горизонтальные загорающие. Один из них: толстый, усатый под белой войлочной шляпой обгорает в сонном состоянии. «Группа в полосатых купальниках» высаживается на берег, пляж во главе с молодым Лановым (возможно, это была его первая роль в кино) в ужасе разбегается, толстяк в шляпе продолжает похрапывать, один из тигров в недоумении подходит вплотную и обнюхивает лежащего. Тот сквозь сон бормочет:

      «Вава, ты всегда мне снишься в таком экзотическом виде»

      .  Поворачивается на бок, поправляет шляпу на голове и продолжает досматривать свой «экзотический» сон.

      Вот приблизительно так происходило сосуществование Закруткина с девушками. Начиная с детского сада. Там вместе с ним в одной группе обреталась девчушка, склонная к полноте, которой он как будто нравился, если иметь в виду её опекание молодого Закруткина, вплоть до сопровождения в руки его мамы, когда та приходила, чтобы забрать его домой. Эту девчушку он помнил как факт, непонятый по отношению к себе. Ещё тогда же была Тата (Татьяна – «русская душой») – этакий нежно-розовый поросёночек, подаваемый к богатому застолью и который вырос со временем – нет, не в огромную свинью – став гламурной дамой.

      Небольшое отступление о книгах

         Как

      –то Закруткин дремал на кухонной кушетке, уронив, изданную в мягком переплёте карманного формата дурацкую книжку о женской любви, написанную к тому же женщиной, и вспоминал «образ первой любви». Высказанная им гипотеза о том, что понятие «любовь» – философское (кто первый докажет, что – это не так, пусть первый бросит в Закруткина