Мой район!. Максим Гаусс

– пробормотал я. Школа отпадает. Учеба тоже – не готов я в школу, блин, ходить. Возможно, есть какие-то экзамены – ни черта не помню, когда там и что сдавалось. Сколько лет-то уже прошло.

      Первым делом убрал кровать, затем сделал зарядку. Для начала легкую. Мышцы после вчерашних разборок ощутимо болели, но я не обращал на это внимания.

      В коридоре обнаружил двенадцатикилограммовую гирю, которая тоже потихоньку пошла в дело.

      Нужно тренировать выносливость, силу, ловкость. И хорошо бы найти какую-нибудь секцию самбо или борьбы, наверняка что-то должно быть на районе. Многое из своего спортивного прошлого я уже успел позабыть, а это плохо. Нужно наверстывать, иначе меня никто всерьез не будет воспринимать. Был бы я чуть постарше, может, за двадцать, тогда бы сразу начал крутиться. А пока рано, кто всерьез воспримет семнадцатилетнего пацана?

      Когда я закончил, отправился в ванную. Затем на кухню.

      Отчего-то прям невыносимо захотелось чего-нибудь мучного.

      Отыскал муку, яйца, немного простокваши. По-быстрому сварганил оладьи. Когда заварил чайник, дверь на кухню приоткрылась и заглянула мама.

      – Антош?

      – О! Доброе утро, мам!

      Сложно сказать, какие чувства я к ней испытывал. Физически, как ни крути, она мой родитель. А вот с другой точки зрения… Называть мамой женщину, которая, по факту, младше меня?! Воспринимал это не очень остро, но, пожалуй, к этому нужно будет еще привыкнуть. Впрочем, вероятно, влияние подсознания реципиента как-то сглаживало углы.

      – Доброе… – она принюхалась. – Чем это пахнет?

      – Оладьи пожарил.

      Услышав мой ответ, она стояла и просто хлопала глазами. А потом села на стул и пробормотала:

      – Вчера борщ, сегодня оладьи… Антош, ты же не умеешь готовить!

      – Пришлось научиться, – усмехнулся я. – Чаю?

      – Это должна была делать я…

      – Я же вижу, что тебе тяжело. Поэтому все нормально, мам!

      Она молча смотрела на меня изумленными глазами, затем спросила:

      – Что это у тебя на лбу? И губа разбита. О, боже! Тебя что, хулиганы били?

      – Скорее, наоборот! – усмехнулся я.

      – Это как? А впрочем, неважно. Нужно было еще вчера обработать. Так, ну-ка давай…

      – Да ладно, всего лишь царапина. Чего там обрабатывать?

      Тем не менее пришлось подчиниться.

      Через несколько минут она закончила, получилось очень аккуратно. Память напомнила, что мама уже больше десяти лет работала в поликлинике. Только вот кем, не помню.

      – В тебе что-то изменилось, – заметила она.

      – И что же? – сухо улыбнулся я.

      – Взгляд другой. Более взрослый, уверенный. Как будто ты разом постарел.

      Я рассмеялся.

      – Ма, мне уже не двенадцать лет.

      – Ты меня так не называл!

      – Угу, а давно мы с тобой нормально разговаривали, а?

      При этих словах она потупила взгляд и покраснела. Видимо, попал в точку. Я решил разрядить обстановку и переключиться на