Призвать дракона. Роман Буревой

мокрой тряпицей, губы сложились в тонкую ниточку.

      «Неужели она?» – Эдгар вгляделся в настороженное, ставшее похожим на птичье, лицо.

      – С побывавшими на той стороне такое случается, особенно в первые дни после возвращения, – спешно забормотал травник, как будто оправдывался. – Потом пройдет, – опять соврал Валек.

      Он всегда лгал в таких случаях родственникам пострадавших, силы духа не хватало говорить правду. Один раз его за это вранье побили. Причем сильно.

      Хозяйка сунула в ладонь Валеку два темных больших кругляка – серебряные монеты, сразу видно, из схрона достала, чтобы отблагодарить спасителей дочери.

      – Я ваши имена каждое утро поминать буду на восходе, чтобы день для вас вышел добрым, чтобы не обратили на вас внимания небеса, – пообещала хозяйка.

      – Это уж непременно, – скривил губы Эдгар. – Без такого помина пропадем. Пропащие – страшные люди.

      Хозяйка испуганно ойкнула, Эдгар же подобрал с полу подушку, сунул под голову и закрыл глаза.

      Дверь с медной ручкой тут же отворилась, Эдгар шагнул на зеленую траву поляны снов. Только никуда он в этот раз не пошел, а, повернувшись, стал смотреть на дверь. Смотрел до тех пор пока преграда не начала растворяться, бледнеть, теперь со стороны поляны снов он видел, пускай и смутно, мир реальный. Эдгар мысленно протянул руку и схватил Марту за запястье. Еще миг, и он втянул женщину в иномирье – не всю, только голову, и еще плечо, руку… В иномирье Марта выглядела совсем иначе – серое, ничем не примечательное существо с усохшей птичьей головой, с птичьими желтыми испуганными глазами.

      Заглянув в эти часто-часто моргающие глаза, выкликатель понял, что ошибся, не убивала Марта дочери, и разжал пальцы. Серое существо тут же скользнуло назад. Эдгар прошел следом в дверь.

      В реальности все выглядело так, как он и предполагал: Марта сидела в деревянном кресле, держась за грудь. Валек хлопотал возле нее, тыкал в губы глиняной чашкой и повторял:

      – Пейте!

      Она с трудом сделала глоток, помахала пухлой ладошкой.

      – Ох, как схватило… все, думаю, умру… и померещилось что-то такое… такое… такое… – Марта не находила слов.

      – Пейте! – наставительно повторил Валек и, глянув поверх белого крахмального чепца хозяйки на Эдгара, осуждающе покачал головой.

      – Сейчас полегчает, – пообещал выкликатель, отворачиваясь.

      – Уже, уже… – залепетала согласно хозяйка. – Питье ваше просто волшебное!

* * *

      – Зачем ты это сделал? – спросил Валек строго, когда Марта, прихватив мешочки с травами, покинула комнату.

      Валек был старше Эдгара на три года и всегда играл роль опекуна или покровителя. Порой это выходило комично.

      – Из-за имени. Ты же помнишь, в замке Монака кто-то успел нацарапать «Марта» на камнях.

      – Может быть, так звали чью-то невесту или дочь. Или… – Валек всегда предполагал что-нибудь хорошее, искал оправдания, он был адвокатом на любом