Свет отражённый. Стихотворения (сборник). Сергей Филатов

ого, бесконечно сложного Мира, законы которого мы едва-едва начинаем постигать. Традиция здесь не застывшая форма, не привычная колея, – она насущна и потому органична, она не ломает пульс жизни в угоду сиюминутному новому, но стремится осмыслить это новое, принять его и сделать частью бытия, не разрушая жизненных основ.

      В чаду вороньем, в чёрной пене ли

      Шёл некий год. И гулы шли.

      И нарастал закат империи

      Багровой глыбою вдали.

      И в некий час ударил колокол,

      Раскалывая небеса.

      И всё осыпалось осколками,

      В которых август угасал.

      И в злато, было уж зачахшее,

      Тоской высокою вплелись

      И благородство, и отчаянье…

      И первый холод от земли…

      Стихотворения Сергея Филатова – напряжённый труд соединения трагически рассыпающегося человеческого мира в лоне Мира незыблемого, гармоничного, непостижимо вечного. В этом, собственно, смысл поэзии – сегодня только ей, осмеянной, «модернизированной», разъеденной кислотной иронией, оболганной бесконечным пустословием, – только ей единственной всё-таки под силу восстановить внутренний космос человека, а значит, и весь человеческий мир вокруг него.

      Те «якоря», пусть крохотные, но зацепки, пусть тонкие, но живые связи-смыслы, которые выстраивает сегодня – как и всегда – поэзия, удерживают человека и человеческое от распада. Поэзия бьётся за них до последнего дыхания, но когда доходит до предела и последнее – открывается дыхание второе, иное, начинает звучать иная сила, концентрирующая в человеке огромные пласты времени, память народную и память языковую.

      Ночь города в окно посеяна

      С есенинской похмельной нежностью,

      Раскинуто бельё постельное,

      Как Русь безропотная, снежная.

      Возможны ли другие ценники,

      Когда и дверь разбойно взломана!..

      И самые глухие циники

      Лишь ухмыльнутся: – Нецелована!

      Что мне до них! Я сам пожалован

      В жестокий чин душеспасителя.

      Я, как Москва, горю пожарами –

      Не за Россию, за спасибо…

      В лучших своих стихах Сергей Филатов одновременно и современен, и традиционен. Современность его – в ощущении мировых трещин и разломов, в осознании великих потерь, в естественной, вполне понятной растерянности перед ужасом времени. Традиционность – в спокойном мужестве преодоления, в лирической силе сочувствия и сопереживания, в могуществе любви и прощения. В той вере, которая одна способна преодолеть отчаянье.

      Слово, как влажную марлю, прикладывать

      На оголённую рану вины…

      Вечер, наполни мне сердце прохладою

      И успокой меня светом иным.

      Всё это больше, чем миг отречения

      От непосильного счастья в миру.

      Время, открой мне исконность речения,

      Чтобы понять, что и впредь не умру.

      Золотом осени, тихой отрадою

      Ты осени мою душу и плоть,

      Тихий раскидистый клён над оградою…

      Видишь, как мало мне надо, Господь!

      Не случайно в лирике Филатова мощно прорываются есенинские мотивы – тому причин множество: и времена рифмуются, и темпераменты родственны, и душевная боль за век не только не утолена, но стала глубже и горше… Сам лирический герой книги прямо говорит об этом родстве, и оно воспринимается как знаковое и значимое. Не подражание – бессмысленно подражать Есенину! Не продолжение – кому было дано сказать, тот всё сказал! Именно родство, родовая память, родовые черты.

      В поэтическом космосе Филатова, в полном согласии с традицией, гармонично сведены, а зачастую и неразрывно слиты малое и великое, как, например, жилы и реки: «Невозможно остаться никем.// Неизбежно – остаться. Диктую // По скрещению вен на руке, // По слиянию Бии с Катунью…» – и здесь сами упругие, мощные названия рек – имена их – словно вливают в кровь силу! И внутри метафоры безнадёжности закономерно рождается незыблемая надежда:

      Видишь, лужи стянуло льдом,

      Как глаза во хмелю.

      Чей там дом? Да не мой ли дом?..

      Кто там спит? Да не я ли сплю…

      На чужбинах родной страны

      Разметало мой путь земной…

      А поля ещё так черны,

      Так пусты поля…

      Как весной.

      В одном из стихотворений «Светлой книги» есть образ «страна одинокого снега». Этот образ можно счесть и парадоксально-случайным –