Змей на лезвии. Елизавета Дворецкая

выказывать людям уважение, не забывая о королевском достоинстве своего рода, принесли ему всеобщее расположение. С отрочества он был почти единственным родичем Сванхейд, жившим с ней в одном доме, и бабушка привыкла находить в нем надежную опору в своих заботах. А он, подрастая при ней, привык считать себя хранителем достоинства древнего рода – и тех ценностей, что можно потрогать, и тех, что живут в душе и определяют удачу.

      Знаком Сванхейд показала, что хочет встать; Бер и Малфа с двух сторон подхватили ее под локти и подняли. Малфа подала ей клюку, и Сванхейд медленно приблизилась к клочку песка близ обломанных камышей. Еще немного постояла, глядя в мелкую воду и мысленно рисуя себе тело лучшего, быть может, из ее многочисленных внуков.

      – На этом месте, где отлетела душа… – начала она. – Его душа, моего внука, Улеба сына Ингвара… я, Сванхейд дочь Олава, говорю, и пусть меня слышат боги… Сколько ни осталось у меня сил – я отдам их все ради мести, чтобы мой внук смог родиться вновь и удача нашего рода не оказалась утрачена. Мои желания привели его к смерти…

      – Не говори так! – пылко перебил бабушку Бер. – Ты не должна винить себя. Ты хотела сделать его князем в Хольмгарде. Смерти его пожелал кое-кто другой!

      Сванхейд слегка кивнула и добавила:

      – А когда наш долг будет исполнен, пусть Фрейя возьмет меня к себе.

      Бер и Малфа тихонько вздохнули. Такие женщины, как Сванхейд, не попадают в Хель – в своих резных повозках или погребальных кораблях они отплывают по воздушному морю прямо в Асгард, в чертоги славнейшей из богинь.

* * *

      Доставив бабушку домой в Хольмгард, Бер и Лют вернулись в ту же лодку и отправились в Перынь. Плыть было недалеко – мыс на другом берегу Волхова был виден из Хольмгарда. Словенское святилище лежало точно между озером Ильмень и Волховом, вытекавшим из него. Волхов здесь был так широк, что дальний правый берег почти терялся вдали, заслоненный зелеными островами. На низком берегу корни ив тянулись по песку почти до серых и бурых камней в прозрачной воде. Высадившись на мостки, Бер и Лют пошли по широкой тропе на возвышенную часть мыса, через заросли сосны, черемухи и рябины. Миновали площадку святилища – самое высокое место берега, где стояла сопка с деревянным идолом Ящера, – и двинулись по тропе, усыпанной сосновыми шишками, дальше вдоль берега, через лес.

      Ближе к краю мыса стояли несколько избушек, где жили волхвы. Дедича гости застали за делами по хозяйству; в простой серой рубахе, без оберегов и посоха, он был похож на любого из мужиков лет тридцати с небольшим. Однако необычное сочетание красок – русые волосы, густые черные брови и рыжая борода, а еще пристальный, острый взгляд ярких голубых глаз, легонько колющий прямо в душу, вызывая дрожь, давал знать, что человек это не простой.

      – Да я и сам хотел посмотреть, что там, – сказал он, выслушав, с чем к нему приехали от Сванхейд. – Три тела подняли, троих мы похоронили, проводили, как полагается. Но коли их там больше было – остальные мертвяки шалить