Брусничный холм. Анастасия Разумова

Если когда-нибудь на тебя нападут короеды, можешь рассчитывать на мою помощь.

      Она поднялась на ноги, растерла ушибленное бедро и начала медленно травить концы. Это не очень-то веселое занятие, скорее тяжелое и нудное, поэтому в ее голову впервые закралась мысль: «Может быть, существует другой, более правильный, способ устройства качелей», – но она тут же эту мысль прогнала. «Вот так погрязнешь в сомнениях, и вся работа насмарку!» – рассудила Берта.

      Самая трудная часть работы – обвязать шину на весу свободным концом веревки – оказалась неожиданно простой. Вероятно, потому что Берта напевала любимый флотский марш. Глядя на нее сейчас, можно было подумать, что она выросла у моря и воспитывалась матросами. Но она ни разу не видела ни одного моря из всех имевшихся на Земле (а их, по некоторым данным, чуть ли не сто!). Увы, вся семья Берты была основательно сухопутной, если не считать, что ее матушка маленькой девочкой нагоняла румянец на морском курорте, но это было в начале прошлого века, когда санаторий еще назывался «санатория», а «георгин» – «георгина», и если какой-нибудь растяпа говорил: «Я случайно потоптал георгину у санатории», – его никто не поправлял.

      Закрепив качели, Берта продела ноги в колесо и начала раскачиваться. У-ух! Юбка задралась до колен, волосы развевались на ветру, дыхание перехватило. Впервые за день она радовалась тому, что такая маленькая, как ребенок.

      Глава вторая,

      в которой Берта решает физические и метафизические[1] вопросы

      Берта поливала цветы в саду и заметила, что меж берез и рябинок за воротами дома мелькает темное пятно. К ней шел гость. Она тяжело вздохнула, поставила лейку на землю, вытерла ладошки о подол и подумала: не спрятаться ли? Но было уже поздно. К ней шел почтальон с улыбкой до ушей. Его светлые волосы по-мальчишески выбивались из-под кепки, однако Берта догадывалась, что почтальон на самом деле не так уж молод. Уже пять лет он говорит, что работает последний год, а потом – на пенсию. Берта вежливо кивает и пожевывает губы. Тогда почтальон, чтобы поразить ее, добавляет: «Выйду на пенсию и уеду к морю!» Сердце Берты стонет, но она ничем не выдает зависти.

      – Доброе утро! – закричал почтальон и помахал свертком. – Вам посылочка, дорогая Берта!

      Берта прокашлялась. Почтальон отворил калитку и втиснулся во двор, стараясь не запачкать рубашку с погончиками. Что и говорить: двор Берты не располагал к прогулкам и чаепитиям. Здесь громоздились бочки, доски, самодельные метлы (когда-то она собиралась продавать их городским дворникам, но передумала), дрова, старый штурвал с обломанными ручками, гирлянда из компакт-дисков, жестяные банки с червями. В начале лета Берта решила сделать огородное пугало, однако, как всегда, нашлись дела поважнее, и теперь недоделанное пугало с ковшиком на голове, привалившись к забору, преграждало путь к огурцам.

      Почтальон вручил Берте посылку, но не спешил уходить. Он хотел поболтать. Он был уверен, что Берта страшно скучает в одиночестве. Все пожилые дамы любили с ним

1

Здесь: относящиеся к духовной сфере.