Сны о другом мире. Маша Че

от кого. Да и зачем.

      Матвей так сосредоточенно поджаривает гусениц на костре и смешно мотает больше не кудрявой головой из-за надоедливого дыма. Ведь волосы всегда сбривают перед экспедицией. И моих подавно нет. Только мягкий округлый ежик. А в предрассветном силуэте Матвея угадываются характерные восточные нотки, нетипичные для наших краев. Крупный нос с горбинкой, густые брови и некогда шикарная шевелюра выдают его смешанную кровь. А ведь человек нового государства – всегда с бледной кожей, неглубокими серыми глазами, белесыми бровями и ресницами. Такой славянский тип в почете. И пока Матвей так аппетитно хрустит гусеницами, я задаю неудобный вопрос о его носе.

      И да, с ним становится все ясно. Его мать, дабы уберечь от лишних расспросов, в графе «отец» указывает соседа-плотника по бараку. А оказывается, плотника и близко не было, пока рьяные клетки образовывали новую жизнь. Но сейчас это не так уж и важно. Зато отец-плотник – это почетно и идеологически перспективно.

      Я тоже принимаюсь за гусениц. Ведь мы – последняя дежурная пара этой ночью. Через час мы разбудим остальных и поднимемся к стадиону.

      Полвека назад это было самое крупное сооружение на материке. Величественное и помпезное, оно вмещало несколько десятков тысяч любителей хлеба и зрелищ. И оно прекрасно справлялось со своей функцией. Основатели потом не раз жалели, что пришлось отрезать такой важный элемент инфраструктуры в зараженные районы. Но тогда выбирать не приходилось. Паника и риски не справиться с эпидемией сыграли свою роль.

      Прошли годы, и теперь мы возвращаемся с заданием исследовать стадион на предмет пригодности к дальнейшей эксплуатации и степени зараженности. Поэтому сегодня нас ждет долгий день.

      А пока есть время насладиться видом огромной бетонной площади с аляповатым фонтаном и лавочками без функций.

      «Матвей, только тс-с…! Побережем сон товарищей, ведь у них в палатке так по-утреннему тихо…»

      День пятьдесят восьмой. Осознающий

      Больше ничего не будет так, как прежде. И о стадионе можно сказать аналогичное. Диаметральные колонны, расположенные по внешнему периметру, разрушены на семьдесят процентов. Это будто какой-то глупый архитектурный просчет, из-за которого за каких-то тридцать лет здание без эксплуатации и должного ухода растаяло на глазах. Почему коррозия так не щадит несущие элементы? Почему колонны не перестают плеваться бетонными облицовочными нашлепками, давно способствующими обнажению железной арматуры?

      Металл теряет свою прочность слишком быстро и губительно, особенно в таком сыром, прогнившем месте. Наверное, этот туман из бактериальной слизи никогда здесь не исчезает и густо обволакивает городские силуэты заброшенных районов.

      А судьба стадиона после осмотра теперь требует кардинальных решений. Обширных очищений от трупного мусора. Великих свершений нового государства путем сплочения несчастных остатков некогда бесстрашного народа.

      Как по мне, так все эти районы безнадежны.