Крымское зарево. Александр Тамоников

вязкой ряской. Через природную траншею было перекинуто бревно, по которому вышагивал туда-сюда Тарасов с крепким суком в руках. Время от времени он тыкал палкой в воду:

      – Евсюков, ниже! Спина торчит! Стукаленко, плечи вниз, на дно!

      Будущие разведчики старались, задерживали дыхание и ныряли как можно глубже, надолго полностью скрываясь в болотной жиже. Замирали там, распластавшись по дну, пока легкие не начинало жечь от нехватки воздуха. Они поднимали головы над поверхностью, жадно хватали воздух и снова опускались в ледяную кашу. Если это движение успевал заметить майор, то он с размаху бил тяжелым суком по плечам и спине:

      – Попался! Прямиком под пули, Грош!

      Шубин, конечно, был удивлен методам обучения Тарасова, хотя был согласен с ним – умение замаскироваться и часами прятаться прямо под носом у немцев, в болоте или любом водоеме, необходимо в разведке. Он подошел поближе:

      – Товарищ майор, можем поговорить? По поводу Малинина.

      Тот только зло сжал губы в злую полоску и не тронулся с места:

      – Забудь про Малинина, отправился обратно к своим саперам. Может там визжать как баба сколько влезет.

      – Но, товарищ майор, он ведь только приступил…

      Договорить капитану не дали.

      – Отставить, – прошипел вполголоса особист, подошел поближе и через сцепленные зубы отчеканил: – Ты, капитан, учи их, это твоя служба. А моя – решать, кто в разведку годится, а кто не потянет.

      Он рявкнул уже во все горло:

      – Встать, смирно!

      Из зеленой топи вынырнули восемь фигур. Они до того были облеплены грязью и тиной, что превратились в одинаковых близнецов с одинаковыми лицами.

      – Забирай! – бросил энкавэдэшник командиру отряда и ушел в сторону, отдавая бразды правления Глебу.

      Шубин снова сдержал себя, чтобы не ответить резко на слова особиста. Он приказал ребятам:

      – Выбирайтесь, возвращаемся в лагерь.

      Дорогу назад они прошли молча. Молодые разведчики брели с мыслями побыстрее снять мокрую одежду и согреться, стереть с себя липкую зелень. Тарасов шел поодаль, будто подчеркивая, что никакого отношения к происходящему не имеет. Шубин опять погрузился в размышления, как же ему вести себя под таким назойливым наблюдением офицера НКВД.

      А тот вдруг снова пошел в атаку. Когда бойцы принялись возиться со своими вещмешками, уложенными в маленьких землянках, которые они успели выкопать для лесного лагеря, мужчина тихо заговорил с разведчиком:

      – Хорошим хочешь быть? Нянькаться с ними вздумал, как с детьми? А что потом с ними будет, когда на фронт попадут? Да их на первой же заставе обнаружат, и потом гестапо все сведения о советских войсках вытащит вместе с кишками. Ну жалей, жалей, дожалеешься.

      И опять капитан Шубин опустил голову, удержавшись от бессмысленного спора. Он обратился к строю:

      – Садитесь, разговор будет долгим.

      Он подождал, пока ребята рассядутся на поваленном бревне. Отметил, что едва слышно прошумели ветки