Перелистывая годы. Анатолий Алексин

где я: в своей семье. Нас разлучили обстоятельства. И они же опять свели: мой муж умер, а он остался вдовцом. Встретившись, мы оба помолодели.

      – Почему же тогда… давно…

      – А ты? – перебила меня бабушка.

      И больше я не задавала дурацких вопросов.

      Бабушка была папиной мамой.

      А мамина мама руководила моим воспитанием с другого конца города по телефону: она объясняла, что мне рекомендуется есть, сколько часов гулять, а сколько посвящать сну. Она изучила все случаи родовых травм – и делала по телефону выводы, сравнения, указывала, как именно меня надо спасать.

      В пору моего раннего детства врачи предупреждали родителей, что соображать я кое-что буду, но расти мне придется отсталым ребенком. Я помнила эти прогнозы: значит, и в то время немного соображала. Но только чуть-чуть… И двигалась плохо, и говорила с трудом.

      Бабушка, отказавшись от супружеского счастья, взялась за меня.

      – Мама, поверьте, мне не нужно ничего лишнего! Я по закону хочу, – продолжал заклинать в зале судебного заседания длинный, худой сын. – Поэтому я и пришел в суд. В наш, советский! Который по справедливости…

      Что ответила ему мать, я не услышала. И отошла от двери, возле которой, закупорив собой щель, по-прежнему дымила воспаленная дебелая женщина.

      «По закону, по справедливости!» Да, это были знакомые мне слова.

      Говорят, что у каждого человека в жизни должна быть цель. Но даже самых заветных целей бывает много. Или в редком случае несколько. У бабушки же со дня моего рождения цель, действительно, была только одна: поставить меня на ноги. Сначала в прямом, а потом в переносном смысле.

      По профессии бабушка была медсестрой. Муж ее, то есть мой дедушка, погиб на войне, когда еще его самого, девятнадцатилетнего, в доме считали внуком.

      – Вот ты не веришь, что можешь научиться читать… – воспитывала меня бабушка. – А я даже не спать научилась. И ничего страшного! Все ночи проводила у постели больных.

      – Все ночи?!

      – Почти. Помогала им как могла. Иногда удерживала, не отпускала.

      – Куда?

      – На тот свет… И заодно подрабатывала.

      Зачем ей нужно было подрабатывать, бабушка не объясняла мне. Но отец однажды сказал:

      – Чтобы я был одет не хуже других в своем школьном классе. И питался не хуже. Чтобы в театр ходил, в кино… как остальные.

      Бабушка хотела, чтобы и я была «не хуже других». Это стало ее основным желанием.

      Она рассталась со своей больницей.

      – Это подвиг – оставить любимое дело! – сказала мама.

      – Я, конечно, привыкла… – ответила бабушка. – Но ничего страшного.

      – Тем более что и дома все будет, так сказать, в сфере вашей профессии.

      Мама пользовалась четкими, отточенными формулировками.

      Меня показывали докторам наук и профессорам. Я с утра до вечера глотала порошки и таблетки. Меня растирали, массировали. Когда ребенок в доме хронически болен,