Угрюм-река. Вячеслав Шишков

Он соскочил с седла и несмело стал подходить к тяжело пыхтевшему, чуть попятившемуся от него отцу.

      Вдруг отец резко нагнулся и выхватил из-за голенища нож.

      – Убью! – как медведь на дыбах, он встал возле сумы, сверкал ножом и тяжело, с присвистом, дышал. – Проходи, проходи!.. Не отдам... Эва!.. Крест... Рассыпьсь! Фу!

      – Да что ты, папаша!.. – испугавшись, плаксиво крикнул сын.

      – Прошка? Ты?!

      – Я... Ночевали тут. Заблудились... Ты чего в грязи?

      – Так, Прошка... Ничего... Ну, айда домой!.. Дедушка Данило хворает... Плох. А ты пошто приехал?

      – Исключили меня... уволили.

      Дома они узнали, что их отец и дед, древний Данило, преставился в ночи.

      III

      Торговое село Медведево стояло при реке.

      Петр Громов перебрался с семьей сюда. Он живо выстроил двухэтажный дом со светелкой, открыл торговлю.

      Прохору очень нравилась кипучая работа. Он разбивал рулеткой план дома, ездил с мужиками в лес, вел табеля рабочим и, несмотря на свои семнадцать лет, был правой рукой отца.

      – Ну, Прошка, далеко пойдешь, – говорил он сыну.

      – А как же, папаша, насчет гимназии-то?

      – Ну, чего там... дома выучишься... У меня другое в голове...

      Он любовно осматривал Прохора, его тонкую, высокую фигуру, орлиный, из-под густых бровей взгляд и думал: «Весь в дедушку Данилу».

      Прохор всегда в деле. Улица, катанье с гор, масленичные веселые дни, посиделки с девками не тянули его. В лавке, в тайге с ружьем, во дворе при доме – Прохор всегда у дела.

      Он все старался воду в баню провести при посредстве архимедова винта, как в книжке вычитал, да не сумел. Тогда стал от дровяного склада железную дорогу строить, чтоб можно было в дом дрова возить.

      Он много читал, брал книги у священника, у писаря, у политических ссыльных, и прочитанное крепко западало в его голову.

      Однажды, перед весной, отец сказал за чаем:

      – Прохор, вот что, брат... Возьми-ка ты человека да собирайся на Угрюм-реку... Слыхал?

      – Надо, папаша, карту...

      – Какую еще карту?.. Дай-ка сюда лист бумаги, я тебе срисую... Хоть сам сроду не бывал там, а от бывалых людей слыхивал.

      Марья Кирилловна переводила от сына к мужу испуганный взгляд свой и вздыхала.

      – Пофыркай!.. – пригрозил ей Петр. – Раз решено, значит, баста. – Он послюнил карандаш и неловко провел по бумаге черту. – Вот это, скажем, дорога от нас в Дылдино, двести сорок верст... Отсюда свернешь на Фролку – верст триста с гаком. Тут река Большой Поток предвидится. Отсюда перемахнешь через волок на Угрюм-реку, в самую вершину.

      Купец поставил крест и сказал:

      – Это деревня Подволочная на Угрюм-реке. Там построишь плот либо купишь большую лодку – шитик называется, – сухарей насушишь... Да там тебе укажут мужики, что надо. А весной, по большой воде поплывешь вниз.

      – Зачем, папаша? – спросил Прохор и взглянул на мать. Из ее глаз текли слезы. – Зачем же мне туда ехать?

      – Ну, это не твое дело. Слушай.

      И целый час объяснял Прохору, что он должен делать.

      – Река большая... слышал я – три тыщи верст. Она впала в самую огромную