В Стране Вечных Каникул. Анатолий Алексин

троллейбус по-стариковски дергался и трясся сильней, чем всегда, но мне казалось, однако, что все в нем было исправно, и непонятно было, зачем он катил «в ремонт». Вскоре он притормозил, остановился.

      – До свидания, милый! – сказала кондукторша.

      Я спрыгнул на тротуар. И увидел прямо перед собой Дом культуры медицинских работников. О чудо! На нем тоже висели дощечки со словом «Ремонт». Но не было ни строительных лесов, ни мусора, без которых не может быть никакого настоящего ремонта.

      «Должно быть, это просто такой пароль», – решил я.

      И, когда навстречу мне из дверей Дома культуры неожиданно выскочил массовик дядя Гоша, я коротко и таинственно произнес:

      – Ремонт!

      – Что, что? – переспросил дядя Гоша. – Не понимаю…

      Дядю Гошу я знал давно: он выступал на многих Елках.

      И мы с ребятами давно уже наградили его непривычным прозвищем из целых двух слов: «Давайте поприветствуем!» У него было вечно сияющее лицо, вечно радостный голос, и мне казалось, что в жизни у него вообще не может быть никаких горестей, печалей и бед.

      Хоть сейчас дядя Гоша появился на улице без пальто и шапки, голос его был все так же весел и бодр:

      – Пожалуйте в Страну Вечных Каникул!

      И я вошел в просторный вестибюль Дома культуры – туда, где еще накануне собирались сотни нарядных ребят, пришедших на Елку. Сейчас я был в сверкающем, обрамленном гирляндами и флажками вестибюле один-одинешенек. А на лестнице, как и вчера, стояли лисы, зайцы, медведи и целый духовой оркестр.

      – Давайте поприветствуем юного каникуляра! – воскликнул дядя Гоша.

      – Кого?! – не понял я.

      – Юные жители Страны Вечных Каникул называются каникулярами и каникулярками, – объяснил дядя Гоша.

      – А где же они – каникуляры и каникулярки?

      – Никого нет… Все население на данном этапе состоит из тебя одного!

      – А где просто эти… которые были вчера? Ну, юные зрители?

      Дядя Гоша виновато развел руками:

      – Все в школе. Учатся… – И он снова воскликнул: – Давайте поприветствуем нашего единственного юного каникуляра!

      И оркестр грянул торжественный марш, хоть я был одним-единственным зрителем, пришедшим на праздник. Марш гремел гораздо громче, чем накануне, потому что звуки его разносились по совершенно пустому вестибюлю.

      А потом с белокаменной лестницы навстречу мне ринулись переодетые зверями артисты…

      Я обомлел. Это было уже слишком. Это было чересчур даже для сказки.

      Чемпион, рекордсмен, победитель!

      Но, впрочем, я тут же оправился от смущения. В ту пору я вообще редко смущался и всегда очень быстро приходил в себя.

      Ликующий голос массовика дяди Гоши помог мне овладеть собой. Накануне я попросил Деда-Мороза: «Пусть всегда будет Елка!» – и массовик вел утренник по той же самой программе, что и вчера, не меняя ни одного слова. Поэтому ко мне он обращался