Митяйка отправляется в плавание. Дмитрий Юрьевич Суслин

на него:

      – Как могли украсть твой рюкзак, – недовольно проворчал он, – когда ты его сам положил в багажное отделение.

      – Разве? – улыбнулся Митяйка. – А я и забыл. Тогда дай я выйду и достану его. Там у меня еда, удочки, билеты на пароход и все остальное. Пусть он будет при мне. И мне спокойнее и тебе не надо будет останавливаться каждый раз, когда я захочу пообедать. А есть я хочу часто.

      – Что за беспокойные у меня всегда пассажиры? – проворчал Покрышкин, открывая Митяйке дверь и выпуская его наружу. – То боятся ехать, а если и сядет какой, то потом будет изводить всю дорогу. Нет, надо переходить работать на троллейбус. Куда спокойнее. Едешь себе, да двери на остановках открываешь.

      Но Митяйка не обращал на ворчание Покрышкина внимание. Он знал, что все шоферы очень любят ворчать по поводу и без повода. Он достал свой рюкзак, который размером было ровно в два раза больше чем он сам, и потащил его к двери. Когда Покрышкин увидел его, то чуть не упал.

      – Ты это чего? – уставился он на Митяйку. – Ты это хочешь ко мне в салон затащить?

      – Конечно, – ответил Митяйка и стал проталкивать рюкзак в автобус.

      – Этот рюкзак не влезет, – уверенно сказал Покрышкин.

      – Влезет, – пропыхтел Митяйка, – куда он денется?

      – А я говорю: не влезет, – стал настаивать Покрышкин. – В первый раз в жизни такой рюкзак вижу. И пассажира такого тоже. То он прыгает по всему салону как кузнечик, то рюкзак трехэтажный пытается в салон протащить.

      И он был прав. Митяйке, несмотря на все его усилия, удалось протащить рюкзак только на треть. После чего тот словно наотрез отказался лезть дальше. Митяйка его и пинал, и пихал и толкал всем телом, и когда все это не помогло, он даже разбежался и стукнул его плечом, после чего взвыл от боли.

      – Ой, ой, ой! – завопил он. – Кажется, я плечо расшиб. Наверно синяк останется.

      – Как же это ты умудрился об рюкзак плечо расшибить? – сочувственно спросил Покрышкин, который хотя любил поворчать, был все-таки очень участливым водителем.

      – Да у меня там котелок, – пожаловался Митяйка. – Я прямо в него вмазался.

      Тут Покрышкин над ним сжалился:

      – Ладно, так уж и быть, помогу тебе. И он стал тянуть рюкзак на себя. Но даже и у него, хотя он был очень крепким, мускулистым и широкоплечим, ничего не получилось. Рюкзак протиснулся в дверь еще сантиметра на три и снова остановился. Тогда он сказал Митяйке:

      – Послушай, а тебе так уж необходимо иметь этот рюкзак при себе?

      Митяйка уже не был так уверен, как прежде.

      – Пожалуй, лучше положить обратно в багажное отделение, – сказал он.

      – Я тоже так думаю, – сказал Покрышкин. – Давай его тащить обратно.

      И они стали толкать Митяйкин рюкзак обратно на улицу. Но тут выяснилось, что рюкзак теперь совершенно не желает вылезать обратно. И сколько не толкал его Покрышкин, сколько не тянул к себе Митяйка, ничего у них не получалось. Рюкзак застрял намертво.

      – Придется его так оставить, – наконец пропыхтел Покрышкин. –