Звезда Авроры. Эми Кауфман

надвигается что-то важное. В воздухе растет напряжение, будто перед бурей.

      – Тебя извлекли из криомодуля нештатно, – говорит она, – и потому у тебя такое чувство, будто тебя наизнанку вывернули. Это скоро пройдет. Но с «Хэдфилдом» случилось в Складке… происшествие, Аврора.

      – Аври меня зовут, – шепчу я, цепенея.

      Происшествие в Складке.

      – Аври.

      – Что за происшествие? – спрашиваю я.

      – Вы долгое время находились без управления. Может быть, ты заметила, что я выгляжу не так, как ты.

      – Мама меня учила, что такое замечать невежливо.

      Женщина на это грустно улыбается:

      – Я бетрасканка. Представитель одного из многих инопланетных видов, открытых терранами за то время, что прошло со старта «Хэдфилда».

      Энцефалограмма моего мозга с длиииииииинным гудком вытягивается в прямую линию. Связных мыслей ни одной.

      Инопланетные виды?

      Многие?

      Сбой системы. Пожалуйста, перезагрузитесь.

      – Э-гм, – произношу я очень осторожно.

      Мозг изо всех сил пытается оценить возможные варианты и ни к чему хорошему не приходит. Все эти люди – адепты теории заговора? Меня похитили психи? Может быть, это и правда военные и первый контакт скрывают от нас, гражданских?

      – Понимаю, что это тяжело переварить, – говорит она.

      – Мы нашли инопланетян? – наконец спрашиваю я.

      – Боюсь, что да.

      – Но Складка до Октавии должна была занять неделю! Если мы еще не там, то прошло всего несколько дней?

      – Боюсь, что нет.

      Что-то заволакивает края моего поля зрения, будто вода просачивается, только вода эта фосфоресцирует, искрится тысячами бирюзовых вспышек. Я ее отталкиваю, все внимание на этой женщине, стоящей рядом.

      – Сколько… – Горло перехватывает. Я едва могу прошептать вопрос: – Сколько времени меня не было?

      – Мне очень жаль, Аврора… Аври…

      – Сколько?

      – Двести двадцать лет.

      – Что? Вы меня дурачите? Это… – У меня даже слов нет. – О чем вы вообще толкуете?

      – Понимаю, что это трудно, – говорит она сдержанно.

      Трудно.

      Трудно?

      Нужно поговорить с кем-нибудь, кто крышей не совсем поехал.

      У меня сердце колотится изо всех сил, пытается вырваться из груди, и в такт ему пульсируют виски. Прижав к себе серебристую простыню, я сажусь, и мир кубарем катится перед глазами. Но я заставляю себя спустить ноги с кровати, заворачиваюсь в простыню как в тогу и встаю, пошатываясь.

      – Аврора…

      – Хочу говорить с кем-нибудь из «Ад Астра». С кем-нибудь из экспедиции к Октавии. С мамой или с папой.

      – Аврора, прошу тебя…

      Я делаю два неуверенных шага, меня по инерции отбрасывает к двери, та при моем приближении отходит в сторону. Ко мне оборачиваются две женщины в синевато-серых костюмах, и одна из них делает шаг вперед.

      Пытаюсь уклониться, но чуть не падаю набок, и она хватает меня за плечи. Руками я держу простыню, поэтому