Без вины виноватые. Сан Кипари

Удивлён, что вы слышали о ней. Сейчас про Бесоннову даже в наших кругах почти не вспоминают.

      – Как? Не вспоминают?

      – Да! Изредка её фамилия проскальзывает в диалогах, но не так часто, как хотелось бы. Я люблю и Бесоннову, и Позднина, и их работы, но кого ни спрошу, никто о них не слышал!

      – Господи! Таких творцов и гениев нельзя забывать! – голос Солнцевой затрещал от возмущения. – Не понимаю, как можно забыть про Бесоннову, ведь она – самое настоящее солнце! А я ведь знала её до исчезновения; она мне и Тихону рисовала совместный портрет…

      Энгель сильно удивился:

      – Вы знали Бесоннову?

      – Да. Разве я не рассказывала?

      – Впервые слышу! А Позднина знали? Он ведь был учителем Бесонновой, вдруг видели…

      – Нет, с ним мне познакомиться не удалось, – и шёпотом она добавила: «Царство ему небесное…»

      Художник подвинулся ближе, искрясь заинтересованностью.

      – А расскажите, какой была Бесоннова? Правда ли, что она была очаровательная и добрая?

      – Не то слово! Она была невероятной девушкой и прекраснейшим человеком: и вежливая, и ласковая, и внимательная, а выглядела как королева! Мастерская у неё вся аккуратная, чистая и сверкала от блеска! Как сейчас помню чёрную стальную дверь её мастерской, жёлтые стены, увешанные картинами, и она за мольбертом как грациозная птица! Она нарисовала нас с Тихоном за два сеанса и так интересно рассказывала про живопись! Голос у неё был очень мягкий и приятный, так и хотелось слушать!

      – Интересно… А где сам портрет?

      – Портрет? То ли у меня, то ли здесь где-то, не помню, да и не очень хочу его искать. Нет, он получился очень красивый и хороший, но смотреть на своё молодое лицо больно; я ведь тогда ещё красивой и наивной была. Эх, молодость…

      – Вы и сейчас очень красивая, мам, – возразил Винин.

      – Твой отец так же говорил. Эх, не хотела вспоминать, а вспомнила! Не будем о нём.

      Солнцева тяжело вздохнула, пригладила волосы и как-то грустно посмотрела сначала на сына, затем на его друга с пустой кружкой и спросила у него:

      – Тебе налить ещё чая?

      – Нет, спасибо. А что ещё можете про Бесоннову рассказать?

      – А что рассказывать? Мы с ней всего-то один раз виделись. Лучше сам колись: как на личном фронте дела обстоят? Гера же, да?

      Энгель замолк, с возрастающим раздражением пробарабанил пальцами по столу и негромко сказал:

      – Нет у меня ничего.

      – Это пока что нет!

      – Не пока что. Гера… Она считает меня хорошим другом, да и вряд ли у нас что-то получится.

      – Так ты ж ещё не пробовал!

      Она сказала что-то ещё, но с её словами синхронно раздался настойчивый стук в дверь. Они замолкли и смерили писателя любопытными взглядами, на что тот лишь недоумённо пожал плечами. Винин выел в коридор, открыл дверь и замер в потрясении.

      – Ну, кто там? – в нетерпении воскликнула Солнцева, вышла к сыну и шокировано ахнула.

      На пороге с букетом пышных алых роз стоял её бывший муж – Тихон Винин, темноволосый скуластый мужчина среднего