Кольцо царя. Надежда Салтанова

перекладина, к ней привязаны пучками травы, какие-то холщовые мешочки, видать, с кореньями – этим добром его не удивить, все травы ему знакомы. Тут и полынь, и шалфей, и страстоцвет – всего не перечислить.

      Полное гладкое лицо Гидисмани перекосила вымученная улыбка, пока он разглядывал новый рабочий стол, что Нина заказала недавно. Крепкий, из светлого дерева, ножки с узором, толстые. Сбоку на столе стопкой сложены полированные дощечки, пара тонких мраморных плиток. Из простого глиняного горшка торчат ручки аптекарских ножей, потемневшие от частого использования медные и деревянные палочки, плоские лопаточки.

      Когда взор Луки добежал до небольших коромысловых весов, глаза его сузились, губы задвигались. Стоили эти весы целое состояние, купить Гидисмани их мог, но жадничал. Заставлял своих подмастерьев мерами пользоваться.

      Заметив, как взгляд гостя остановился на весах, Нина чуть слышно вздохнула. Не дело это, когда завидуют. Тем более Лука Гидисмани. Она ему и не конкурент даже – у него и аптека большая, и почти все патрикии да их лекари к нему в аптеку за товаром посылают. И в гильдии он один из самых важных. А весы она не ради бахвальства ведь купила. С иными снадобьями страшно превысить положенное, а если недомерить, то и помогать не будет.

      Еще муж ее покойный, Анастас, такие арабские весы хотел купить, да больно уж дороги были. А тут Василий прислал ей увесистый кошель. И посланец его сказал, что для аптекарши, что самой императрице снадобья для красоты делает, весы нужны непременно. Велел выбрать самые лучшие.

      И вот оказалась Нина теперь меж двух огней. Не станешь же Луке объяснять про василиссу[7] и великого паракимомена[8] Василия Лакапина. Только хуже сделаешь.

      Почтенный аптекарь совладал с собой, прошел к скамье с подушками, с достоинством разместился. Дерево под ним жалобно скрипнуло.

      Нина налила для гостя вина в серебряную чашу, разбавила горячей еще водой. Гидисмани поблагодарил кивком, понюхал вино. Не удержался, кинул на Нину взгляд. Та плеснула вина себе в медную чашу, тоже развела водой, глотнула. Гидисмани вздохнул.

      – Вот так вот, Нина. Уж вроде столько времени прошло, а все отравления побаиваюсь. В гостях аж стыдно порой.

      – Ничего, Лука. Осторожная-то нога редко и оступается.

      Он покивал. Глотнул и отставил чашу, огладил расчесанную и аккуратно подстриженную бороду.

      – Говорят, убили кого сегодня?

      – Вот хоть бы наши молитвы до Господа так быстро доносились, как в большом городе дурные вести, – перекрестившись, вздохнула Нина.

      – Как у тебя-то он оказался? – невинно округлив глаза, осведомился Гидисмани.

      – Грех тебе, почтенный, на беззащитную женщину пустые поклепы слушать да верить им!

      – Ну не кипятись, Нина. Слухи, они же, как волна морская – накатила да отпустила. Ты его, видать, не знаешь?

      – Да откуда ж? Ладно бы по соседству жил, а то ведь с кораблем пришел. – Нина раздосадованно глянула на окно.

      За долгими разговорами и ночь наступит,

7

Василисса (греч.) – императрица (примеч. авт.).

8

Великий паракимомен – главный спальничий, обычно евнух. Часто паракимомен исполнял обязанности главного министра. Эта должность была высшей среди тех, которые могли занимать евнухи (примеч. авт.).