Гарсоньерка. Элен Гремийон

ну… в смысле… – он коснулся пальцем рта, – вы понимаете… И я шел не очень быстро. Моя подружка увидела ее раньше меня. «Смотри, там вроде кто-то лежит на тротуаре!» Сначала мы подумали – бродяга, хотя в этом квартале такого не водится, и только когда подошли поближе, увидели, что это женщина, женщина в красивом платье, а потом увидели открытое окно и побежали. Тут в окне появился ее муж и что-то нам прокричал, но мы не поняли что. Мы не смели приблизиться к телу, мы даже и смотреть-то на него не решались, во всяком случае я. Ее муж очень быстро спустился, понял, что она мертва, и заорал. Она покончила с собой, да?

      У мальчика такой потерянный взгляд. Ева Мария чувствует, что ему необходимо окончательно поставить точку под чудовищной сценой, с которой жизнь столкнула его без предупреждения: он оказался лицом к лицу со смертью. Ева Мария не колеблется ни мгновения. Можно и соврать.

      – Да, вот именно. Она покончила с собой.

      Ева Мария спускается на несколько ступенек, которые еще отделяют ее от мальчика. Она знает: в таких обстоятельствах физические действия лучше всяких душещипательных выкрутасов.

      – Если хочешь, отдай мне ключи, я верну их Витторио.

      Мальчик, ни на секунду не задумавшись, протягивает связку Еве Марии и, словно то, что он внезапно отделался от ключей, дало ему возможность наконец расслабиться, с облегчением плюхается на ступеньку. Вздыхает. Его телу стало легче. Но не его душе.

      – Я никогда раньше не видел мертвецов.

      Еве Марии хочется взять его за руку, но она себя одергивает. Садится с ним рядом.

      – Я тоже.

      – Повезло вам.

      – Нет, я предпочла бы увидеть.

      Мальчик удивленно смотрит на нее:

      – Какие странные вещи вы говорите.

      Ева Мария сжимает ладони.

      – У меня была дочь, ее звали Стеллой. Ей было примерно столько, сколько тебе сейчас. Однажды утром я поцеловала ее, пожелала хорошего дня и она ушла на занятия. И больше я ее не видела, вот уже пять лет на прошлой неделе исполнилось. Ну так вот, понимаешь, мне кажется, лучше было бы увидеть ее мертвой, чем знать, что она мертва.

      Мальчик опускает голову:

      – Сожалею. Они столько людей убили[3].

      Оба молчат, смотрят в никуда. Ева Мария пробует засмеяться. Безуспешно. Надо, пожалуй, сменить тему.

      – Между нами говоря, жаль, что вам не удалось поцеловаться… могло получиться хорошо…

      Мальчик улыбается почти по-детски, но мысли о случившемся его не оставляют.

      – Вы знали эту женщину?

      – Не столько ее, сколько ее мужа.

      Улыбка на лице мальчика гаснет.

      – Бедняга носился вокруг нее кругами как помешанный, лупил кулаками по стене, выл… он совершенно потерял голову.

      – Ты сказал об этом полицейским?

      Мальчик вскидывается:

      – Полицейским? А при чем тут полиция? Мне нечего им сказать!

      Мальчик перепуган. Он вскакивает со ступеньки. Сбегает по лестнице. Ева Мария не может его остановить. Да она и не пытается его остановить. Мальчик убегает,

3

24 марта 1976 года в результате военного государственного переворота в Аргентине была установлена диктатура. Хунта под началом генерала Рафаэля Виделы замучила пытками и убила тридцать тысяч человек. 30 октября 1983 года, с избранием на пост президента Рауля Альфонсина, была восстановлена демократия (примеч. авт.).