Дитё. Двойной удар. Владимир Поселягин

выяснилось: то, что я издалека принял за белый тюрбан, оказалось седой гривой пленника и короткой бородкой, явно опаленной огнем. Пленник был стариком с глубокими морщинами на лице, но, несмотря на возраст, фигура выдавала его воинскую стать.

      – Непростой дедок и конвоиры тоже непростые.

      Если те убитые, которых я встретил первыми, были больше похожи на бомжей, как самое близкое сравнение, то эти явно принадлежали к богатому роду. Одеты, по моему представлению, очень богато. На всех кольчуги с зерцалами на груди, похожие со стороны на мускулатуру Арни Шварца. Луки, колчаны справа на седле, сабли в богатых ножнах, ножи, лошади – не мои Сивки, а настоящие скакуны под дорогими седлами. Богатая одежда, обувь… я уже прикидывал, что возьму себе, а что выброшу.

      Мое появление стало неожиданностью для всех, даже для лошадей. Еще бы, ветер дул в мою сторону, так что учуять не могли.

      – Иеху-у-й! – завопил я, вскакивая и разряжая оба ствола.

      Два дальних всадника опрокинулись назад. Один сразу вывалился из седла, а второй полулежал, судорожно цепляясь окровавленными пальцам за повод. Стрелял я в грудь, если пуля не пробьет, то надолго выведет их из строя.

      Не успел стихнуть гром выстрелов, как пистолеты упали на примятую траву, и в воздухе засверкали ножи. Последний пришлось бросать в спину пятого, проскакавшего мимо. Нож вошел ему в затылок над кольчужным капюшоном.

      Покачивая последний кинжал в ладони, я внимательно осмотрел старика, обнаружив, что тоже стал предметом внимания.

      – Здоровеньки булы, старче, – слегка склонив голову в приветствии, поздоровался я. Припомнив просмотренный фильм «Иван Васильевич меняет профессию», добавил единственное знакомое старославянское слово: – Паки.

      – И тебе не хворать, новик, – сказано было, конечно, на старославянском, но я вроде понял. Наверное, переводчик не понадобится.

      – Они одни или еще есть? – спросил я, подходя к двум недобиткам, в которых стрелял из пистолей. Чиркнув каждого по горлу, я отошел в сторону и стал пристально рассматривать старика.

      Старик нахмурил брови, пытаясь понять, что я сказал.

      – Одни. Аул рядом. Двадцать полетов стрелы, – тщательно выговаривая слова, ответил старик.

      Тут уже хмурил брови я, пытаясь понять, что сказал дед. Языковой барьер опять встал на моем пути, если с пятого на десятое я понимал старика, то меня он понимал с десятого на пятое.

      Через несколько секунд разобравшись, что и как, первым протянул руку и представился:

      – Артур.

      – Боярыч Кузьмо Красновский, княжеского рода.

      – Хм, Артур, инженерского рода по отцу, воинской по себе, – буркнул я под нос, разглядывая широкую, словно лопата, ладонь старика. Больших пальцев на обеих руках не было.

      – Эк, как тебя. Ладно, сваливать надо… Я говорю, уходим… это тоже соберем!

      Старик шустро побежал ловить лошадей, сам же стал вынимать ножи и раздевать убитых, снимая трофеи. Как я понял боярыча, валить надо как можно быстрее. В той стороне, куда мы с Гюльчатай направлялись, виднелись высокие