На грани. Виктор Матвеев

ему рассказать всё, что вокруг происходит, всем поделиться. Но – чем? Обо всём рассказать. Но непонятно, о чём?

      Может быть, начать с того, что на прошлой неделе, когда возвращался домой после очередного допроса, накинулись трое, сломали ребро, украв документы, а наутро звонили, требуя выкуп за якобы «найденный» паспорт. Приехали на дорогой машине, небрежно оставили её на парковке и лениво, вразвалочку направились в офис. Один был бледный, оглядывался по сторонам своими авантюрными глазками на невзрачном лице, выражавшем муки зависти ко всему, на что падал его взгляд. Другой же щеголял в кожаной куртке, в потёртых джинсах, а на узком пальце у него был золотой перстень огромных размеров; оба казались омерзительно неопрятными, и у того, и у другого воротники рубашек просалились, а рукава были слишком длинные. Один из них открыл ногой дверь моего кабинета – и оба замерли на пороге. Застыли в испуганной позе, как истуканы, увидев беспечно сидевшего в кресле напротив моего старинного спарринг-партнёра Д. Он, по-домашнему развалившись, сидел во главе стола для переговоров, закинув на него ноги, потягивал кофе. Их взгляды застыли на дерзко толстой золотой цепи толщиной с большой палец, на которой висел огромный тяжёлый крест. Как едва ли не все спортсмены, закончив карьеру, Д. сначала потерялся в завалах рухнувшей в 91-м страны. А к моменту нашей с ним второй встречи, пройдя по иерархической лестнице криминала, командовал группировкой.

      Растерянность гостей отразилась в их явном испуге, застывшем на вмиг изменившихся лицах. На них проступила какая-то обречённость, полнейшее равнодушие к собственным судьбам. Они глядели осоловелыми, мутными глазами, как приговорённые к казни, и, казалось, были готовы ко всему, замерев на пороге в плебейских позах покорности. Лица вчерашних грабителей выражали полнейшую виноватость.

      Потягивая кофе и доедая печенье, Д. прервал молчаливую паузу, повисшую на пороге:

      – Люблю печенье. Особенно с водкой. Особенно без печенья. Ну, что за канитель, бакланы? Забыковали? Типа крутые? Развелось вас, погани всякой. Бродите, мутанты. Каким ветром вас сюда занесло? Что хотели перетереть?

      – Не, ну, не душите. Мы не при делах. Нас заставили. Иначе корячился срок.

      – Кто?

      – Следак. Просил его имя не называть при любом раскладе.

      – Вот херня, какого рожна припёрлись, придурки? По уши в дерьмо вляпались. Что за беспредел, братва? Достали, бля, бычары, в натуре. Запомните адрес, уроды, и стороной обходите. Вы попали на бабки. Счётчик включён. А сейчас убирайтесь…

      А может, ему рассказать, как после дня, убитого на допросах, навёрстывая потерянное время, работал в офисе до четырёх и тёмной ночью, как только отъехал от офиса, остановили. ОМОН. Приказали покинуть машину. Повалив меня зачем-то на мокрый осенний асфальт, придавили стволом автомата. Руки за голову. Долго что-то искали в машине, и только утром смог добраться домой…

      Нет – это всё чепуха, мелочи жизни, фон, на котором происходит настоящие битвы.