Не виноват, не привлекался, грехов, практически не имею. Назначен 3-м постельничим, забрит был, третьего дня, неожиданно, на центральной площади вчера. Вот, собственно, и вся моя автобиография. А эти штуки в руках, так это исключительно для вздыбливания Ваших подушек. – Ты мне зубы не заговаривай! Не успел появиться, как сплошные конфузы учинять стал. Непотребно мне это все. И не придуривайся. Лучше скажи, а зачем ты, негодник ко мне во сны лазаешь! Наглец ты этакий. Во снах моих лапаешь, свою царицу! Это, какого хрена ты все это учиняешь? На дыбу захотел? А? Как на духу, выкладай, недоносок такой сякой и немедля!– Опция совершенно не ожидал такого поворота событий и понял, что его сейчас либо кастрируют, либо еще чего хуже, хотя хуже чего можно было с ним еще сделать, сразу придумать и предположить было сложно. – Ваше Величество! – простонал напуганный вконец муржилка. – Не властен я своими снами управлять. Вот сейчас, при Вас, клянусь Вами же, ничего такого в голове нет, а вот ночью, как накатит, что и мочи нету, сопротивляться. Всякие фантастики снятся и Вы, Ваше Величество, в главной роли. Ну, я и подумал, если царица, то главная во всем,– неуверенно закончил свою речь бедолага.– А как началось и откуда у тебя, простолюдина, такая фантазия царицу лапать, да щупать, негодяй? Ну? – Так на лужайке той и повторяется такая ерунда, с Вашего позволения, сказать, Ваше Величество. – Это на какой такой лужайке? – возмутилась царица. – Ты чего мне бейцалы крутишь, развратник? – Так у дуба говорящего. Его все знают. Я с ним поговорю и сплю. Ну и Вы сразу тут как тут, прости меня господи…– Бамбасса налилась гневом и встала во все свое величие и словами, – Мерзавец! Этакий сказочник фуфлыжный! – гордо подняв царскую голову, величественно вышла из своей спальни. Раздалась неожиданная тишина. Она зловеще разлилась по помещению. Опция понял, что там, за дверью, подписывают указ о его расчленении или как-нибудь еще по-новому, модному. Тьфу, вот вляпался.
И кто будет помогать Берде с пыпырками? И как это все? Он тяжело вздохнул и принялся срывать свой страх на подушках Великой и Ужасной Бамбассы. Подушки взвизгнули от такого неистовства, и, кажется, даже увеличились в размере. Опция никогда не получал такое наслаждение от физического труда, от такого голимого надругательства над нежнейшим местом в опочивальне царицы. Ужас. Ну не ужас, ужас, а ужас просто…. И вот встает вопрос. Что же дальше? Или дальше это уже слово, лишенное всякого смысла? С такими горькими мыслями наш бедолага пришел в людскую столовую подкрепиться, хотя понятно, что перед смертью не наешься. Опция подошел к раздаточному окну и вдруг увидел свою Берду в колпаке повара, активно снующую по кухне, меж плит и стеллажей с посудой. Вот это прикол, вспыхнуло в голове, и он понял, что это просто желанная индульгенция в его сложном положении. А Берда, увидев своего муженька, вся вспыхнула от радости. В общем, что хорошо, то хорошо. Хоть ненадолго, но все-таки хоть реально здесь и сейчас. Пользуясь неожиданной, но приятной возможностью, Опция притащил
