Лучшее лекарство. Аля Кьют

хотела его расстраивать. Зато Мила отцовские чувства не щадила

      – Сядь и доешь, – тихо, но сурово велел Тимур.

      Мила, конечно, его игнорировала, умчалась в свою комнату.

      Я видела, как раздуваются ноздри мужа от ярости. Пытаясь сгладить непростые отношения, я погладила его по руке и попросила:

      – Оставь ее, Тим. Я ей позже морковку почищу и перчик дам. К тому же нам не повредит поужинать вдвоем.

      Неожиданно он быстро согласился.

      – Да, пожалуй. Динара бабушка заберет с футбола?

      – Да. Он точно уговорит ее зайти съесть пиццу потом. Вернутся ближе к ночи, – сказала я с улыбкой.

      Нехорошо, конечно, что Тим опять повздорил с Миленой, но у меня появилась возможность наедине сказать ему первому о возможной беременности.

      Я еще не знала точно, но чувствовала. Мы не планировали третьего ребенка, но я знала, что Тимур обрадуется.

      Однако муж опередил меня. Он покосился мне за плечо, потер подбородок и сказал:

      – У меня другая, Лен.

      Я сначала вообще не поняла, о чем он.

      – Другая машина? Опять? Тебе не надоело?

      Муж менял авто по два раза в год. Я вроде привыкла к его причудам, но это была уже третья. Как-то нездорово.

      – Машина все та же. У меня другая женщина. Мы несколько месяцев вместе. Я ухожу к ней.

      Тим говорил очень тихо, чтобы ничего не услышала наша дочь. Первое, что я почувствовала, это благодарность. Хотя бы не объявил об этом при Миле. Она и так его почти ненавидит последнее время.

      Но через секунду меня как будто ледяной водой облили. Я почувствовала липкий озноб, губы затряслись. На языке вертелось много всего, но я смогла сказать только жалкое:

      – Как же так, Тима?

      А он как будто только этих слов и ждал.

      Наколов на вилку кусок запечённого кабачка и немного семги, он макнул рыбу в соус, прожевал, отложил вилку.

      – А ты думала, мы будем вместе навсегда?

      Издевательская насмешка в голосе заставила меня сжать руки в кулаки. Я старалась не заплакать, но глаза уже стали влажными.

      – Ты уже не так свежа, милая. Я женился на красивой девочке, а ты превратилась в кухарку-наседку.

      – Ты сам хотел, чтобы я сидела дома, – напомнила я ему.

      – Конечно, хотел. Жена должна думать о детях и муже.

      – Так что я сделала не так?

      – Ничего, Лена. Просто чувства кончились. Я тебя разлюбил. Так бывает.

      Он говорил эти жестокие слова без эмоций. Как будто колонку новостей мне зачитывал.

      Из глаз хлынули слезы. Я знала, что они только взбесят Тима, но ничего не смогла поделать.

      Я отдала ему всю свою жизнь, молодость, отказалась от амбиций, родила детей, а он просто взял и разлюбил.

      Почему? За что?

      – Не рыдай, Елена. Что за привычки идиотские у вас, баб. Чуть что – сразу в слезы. Подумай о дочери!

      – А ты о дочери подумал? – не выдержала я и повысила голос. – А о сыне?

      – Я буду содержать вас, – пообещал Тим, вставая из-за стола. – Голодать не будете!

      Он вытер рот салфеткой и бросил ее в тарелку с недоеденным ужином.

      – Аппетит пропал от твоих соплей. Детям сама все расскажи.

      – Что папа нашел себе другую жену? Что ты бросил нас? Почему я должна рассказывать, если это твои паршивые решения?

      Тимур смерил меня взглядом, от которого слезы высохли, а липкий озноб сменился не менее липким страхом.

      – Я пытаюсь расстаться по-хорошему, Лена. Пожалуйста, не вынуждай меня…

      Он оставил меня додумывать, как будет по-плохому. Тимур взял ключи от машины, накинул куртку, обулся. Я сидела за столом, глядя на салфетку в его тарелке.

      – В выходные я зайду, и мы поговорим спокойно. Попробуй прийти в себя и не устраивать сцен.

      Тим открыл дверь и ушел из дома. Он не взял одежду, деньги, документы, зубную щетку, в конце концов. Значит, в том другом доме у него все это было.

      Я продолжала сидеть и смотреть в одну точку. По лицу текли слезы. Сердце разрывалось от боли и жалости к себе. Но я даже поплакать не имела права. Моя дочь могла услышать. Я точно не была готова сейчас все ей рассказывать.

      Да я и сама не верила в жестокие слова мужа и его поспешное бегство. Он ведь просто удрал, как

      жалкий трус. Как он мог взять и оставить меня наедине с этими новостями? Разве так расстаются по-хорошему? Печальные анекдотичные истории про мужа, который ушел за хлебом и не вернулся, – теперь моя реальность, что ли?

      У меня не осталось сил сдерживать слезы. Я пошла в ванную, чтобы поплакать хоть немножко, но зазвонил домофон. Мила, конечно, и не думала выйти из комнаты. Сегодня я была рада ее трудному возрасту и активным попыткам сепарироваться.

      Пришлось проглотить рыдания и открыть дверь.

      Это