Колхоз. Назад в СССР. Книга 3. Павел Барчук

из переходного возраста слишком затянулись. Ну, ладно был сложный период. Ты творил, что на душу ляжет. Замучалась покрывать тебя перед отцом. Сейчас, пожалуйста, хватит нести чушь. Тебе что-то напел Виктор? Оговорил меня? Выставил в плохом свете? На него это, вроде, не похоже. Он в нашей семье – самый главный чистоплюй. По крайней мере, был таким раньше. Люди редко меняются.

      Светланочка Сергеевна ожидаемо не поверила моим словам. Это какой-то странный закон равновесия. Хочешь хорошо соврать, скажи правду. Естественно, она решила, будто сынок ей на зло несёт очередную ересь, провоцируя тем самым на скандал. Да уж… Явно у Жорика были не самые теплые отношения с матерью.

      Интересно, почему. Я вдруг понял, что за все это время даже не попытался узнать, каким он был, мой прежний владелец тела. Реально. У него ведь по любому имелись привычки, история прожитых лет. Да вот даже сложные отношения с мамочкой. Ее совершенно не удивляет мой негатив. Она только отметила, будто сын стал вести себя более нагло.

      – Что ты хочешь, мамуля?

      – Зачем приезжал в Воробьевку и приходил к Лиходееву?

      Опаньки! А вот это неожиданно. Прямо с места в карьер. Пошла сразу с козырей. Нет, как только увидел Светланочку Сергеевну, сразу понял, она в Зеленухах появилась не просто так. Родственной любви у нее нет. Это странно, конечно, но реально нет. То есть, она понимает, Жорик – ее сын, о нем, вроде как, надо заботиться. Но не более.

      Ни к сыну, ни, уж тем более, к брату она не испытывает нежных чувств, чтоб рвануть вдруг в Зеленухи. Захотела проверить как я тут живу? Да ну на хер. Ей это так же интересно, как мне экономическое развитие Гондураса. То есть, никак. Но причина должна быть. Это факт. Маман далеко не дура. Если она приперлась, значит что-то ее сподвигло. Причем это «что-то» имеет очень большой вес. Ну, а после прозвучавшего из уст Светланочки Сергеевны вопроса, все встало на свои места. Но при этом, услышать фамилию Дмитрия Алексеевича я, если честно, не ожидал. У госпожи Милославской такие длинные руки? Или как у волка из сказки. Самые большие уши, самые большие глаза и самые острые зубы. Как, блин, она узнала? Не сам же Дмитрий Алексеевич доложился. Тот вроде сильно о своей шкуре печется.

      – Откуда знаешь? Следила? Зачем? Ты вообще должна быть в Москве. – Отпираться глупо. Если она говорит о нашей с главой сельсовета Воробьевки встрече, как о факте, значит, уверена на сто процентов.

      – Так вышло, сынок. Приехала, планировала тебя навестить. В Воробьевку заскочила из-за универмага. Купить подарки. А Вадим, пока ждал, заметил, как ты выходишь с Дмитрием. Вернее, с мужчиной. Это я потом поняла, что за мужчина, когда он его описал.

      Вадим… Водитель маман. Вполне может быть. Если она велела ему поставить машину в неприметное место, но неподалеку от сельсовета, почему нет. Мог спалить меня. А я просто не заметил знакомую тачку, вот и все. Тут лоханулся, конечно, но теперь уже поздно.

      – Подарки, – Я хохотнул, – А что, в Москве выбор значительно