Hotel Rодина. Игорь Иванович Бахтин

этот «воздух свободы» дует? Воздухом этим детей не накормишь. Чего бы я сюда припёрся, если бы дома работа была? Сам знаешь: паны дерутся – у холопов чубы трещат. Ну, бывай, батя. Мне работать нужно, перекур наш затянулся. Ушами не хлопай, верти головой.

      Крепко и с удовольствием, ещё раз пожав крепкую мозолистую ладонь парня, Караваев, озираясь, двинулся вперёд по аллее и обрадовался: у забора он увидел жёлтую бочку на колёсах с надписью «Квас».

      Он живо подошёл к бочке, поздоровался с продавщицей, которая не ответила на его приветствие, она была поглощена разгадыванием кроссворда. Цены на квас его неприятно удивили. Поллитровая кружка кваса стоила двадцать пять рублей, 250-граммовая кружка – пятнадцать, а стаканчик примерно в сто пятьдесят граммов десять рублей.

      «Дороже пива квасок-то выйдет», – раздосадовано подумал он, но пить хотелось так сильно, что он полез в карман за деньгами. Достал из паспорта десять рублей, спрятал его назад в карман и кашлянул в кулак.

      Девушка подняла голову и шустро наполнила большую кружку кваса, в котором было больше рыжей пузырчатой пены, чем жидкости. Радушно улыбаясь, она поставила кружку на металлический прилавок, вкрадчиво проговорив:

      – Отведайте кваску, мужчина. Квас наисвежайший, холодненький! Супер квасок! Изготовлен по старинным уникальным русским рецептам.

      – Мне за десяточку, пожалуйста, стаканчик, – попросил Караваев вежливо.

      – Берите большую кружку. И выгодней и удовольствия больше, квасок-то отменный, ещё ведь захотите. Берите, берите большую кружку, мужчина, – настаивала девушка.

      – Давайте пока стаканчик. Попробовать нужно, – не поддался на её уговоры Караваев.

      С лица девушки вмиг слетела любезная улыбка, будто какой-то невидимый манипулятор нажал в это мгновение выключатель. Лицо её приняло обиженно-презрительное выражение. Она раздражённо сунула десятку Караваева в карман грязноватого передника, вылила квас из большой кружки в трёхлитровую банку, наполнила залапанный стакан, поставила его на прилавок, так стукнув днищем стакана, что из него высоко вылетела пена и снова уткнулась в журнал.

      Караваев взял стакан, закрыл глаза, и чтобы продлить наслаждение, растянуть процесс, сделал один маленький глоточек, но тут же захлопал глазами и скривился – квас был тёплым, кислым и с отвратительным привкусом плесени. Не поверив своим ощущениям, он сделал ещё глоток и его чуть не вырвало. Передёрнувшись от отвращения, он поставил стакан на прилавок, неприязненно посмотрел на продавщицу, которая оторвалась от кроссворда и спросила у него, мусоля во рту карандаш:

      – Псевдоним писателя Чехо́ва, первая «Ч», последняя «Е»? Всего семь букв.

      – Не Чехо́ва, а Че́хова Да Чехонте это будет, Чехонте! В школе не училась? – проговорил быстро Караваев, играя желваками. – Ты сама-то пробовала свой «наисвежайший» супер квасок изготовленный по старинным русским рецептам? Да в старину тебя бы за такой квасок в лучшем случае отстегали по филеям, чтобы