Доспехи демона. Копье. Эл Лекс

вернул шлем на место, разогнулся над хнычущим разбойником, поднял правую ногу и двумя короткими ударами сломал противнику обе голени.

      Нет уж, убивать тебе сегодня не предстоит.

      Вспомнив расположение разбойников на площади перед прыжком, я огромными прыжками понесся к ближайшему – тому, что только что выпустил в меня стрелу. Не дожидаясь меня, он заорал и кинулся прочь, отбросив лук и не оборачиваясь. В три прыжка догнав его, я схватил его за плечи и легко оторвал от земли. Разворот – и разбойник полетел в другого своего товарища, вздумавшего подкрасться ко мне сзади. Глухой удар – оба упали на землю и ошалело трясли головами, не в силах подняться. Схватив за колесо ближайшую телегу, я легко подтащил ее к ублюдкам и перевернул, придавив их к земле.

      Больно, да? Ну пусть, у меня нет времени церемониться с вами и думать, как бы вас обездвижить или выключить, не прибегая к боли. В конце концов, вы сами за сегодня столько болит доставили, что это будет лишь малой частью вашего искупления.

      Так что кричите. Кричите, чем громче вы кричите, тем холоднее становится кровь в жилах ваших подельников… Тем меньше в них храбрости и

      больше страха…

      Шесть.

      Я не прятался – прятаться в этих руинах было негде, разве что среди мертвых тел. Пусть они от меня пытаются спрятаться, если им кажется это хорошей идеей. Мне же проще – не придется их догонять, не придется тратить на это лишнее время. Я все равно помню, сколько их, я все равно вижу, где каждый из них – демоническое зрение, оказывается, может и это. Остается только подойти, одной рукой поднять визжащего обмочившегося разбойника в воздух, а второй – сломать ему обе ноги, чтобы не смог убежать, когда я отвернусь. Сломать аккуратно – закрытым переломом, чтобы он не истек кровью к тому моменту, как я закончу. А еще – чтобы демон внутри меня не получил ни капли крови.

      Я и так довольно странно себя чувствую…

      Восемнадцать.

      Кто-то из них в меня стрелял – стрелы с бессильным цоканьем отскакивали от белоснежной брони, если вообще попадали. Дистанция их не спасала – я сокращал ее быстрее, чем они успевали понять бесполезность своего оружия. Если обстановка позволяла, я даже не ломал им ноги – после первого десятка это стало даже скучно. Кого-то я приматывал несколькими быстрыми витками найденной поблизости веревки к столбу так, что ребра трещали. Кого-то приваливал мертвой лошадью. Одного – закинул на крышу того самого здания, которое они пытались то ли поджечь, то ли задымить.

      Двадцать шесть.

      Некоторые из них даже не успевали понять, что вообще происходит. Сказывалось отсутствие единого командования… Вообще командования, хоть какого-то! Каждый из этих ублюдков пытался сохранить или хотя бы защитить только собственную жизнь, максимум, что они могли сделать – окликнуть ближайших к себе подельников. Ни о каком организованном сопротивлении или отступлении речи даже не шло – пока я в одном конце площади занимался нейтрализацией разбойников, в другом полным ходом продолжался процесс раскочегаривания огромного костра.

      Тридцать три.

      Последние оставшиеся невредимыми разбойники