Мистика любви. Трилогия. Наталья Патрацкая

движением расстегнул молнию на платье.

      Женщина села и стянула с себя платье, ее ноги были в руках мужчины. Она и встать не могла, но подумала, что сама на стул стала похожа с вытянутыми руками, словно они – спинка стула с чехлом из платья. Наконец платье опустилось на пол.

      Тут же властные, мощные руки вцепились в скромную верхнюю полоску с двумя выступами и слегка подергали маленькую вещичку. Она еще раз села, изображая стул, сняла и эту одежку. Руки мужчины, довольные до безобразия, взяли в свои руки верхние, чувствительные выступы на ее теле, сжали, потом нежно-нежно стали проводить местный массаж чувствительных участков тела, освобожденных от ткани.

      В какой-то момент времени рукам это надоело, и они бесцеремонно полезли к ногам. По этой дороге руки столкнулись с еще одной тоненькой одежкой. Руки нервно дергали несчастную тряпочку. Анфиса выкрутилась из последней одежки, оставив ее в руках мужчины.

      Внезапно огромная масса тела взлетела над ней в порыве человеческих чувств. А ей очень захотелось выкрутиться из-под этой массы тела, но она практически подчинилась… «Еще немного, еще чуть-чуть» – и две массы тел объединились бы в одну, но как будто кто свыше сообщил об этом четырем людям сразу:

      – некто позвонил в дверь,

      – зазвонил телефон,

      – запели на разные голоса два сотовых телефона.

      Пара распалась на две части. Степан Степанович поднял свое огромное тело и рванул к личному сотовому телефону. Анфиса на три части разорваться не могла. Она стала собирать в кучу свои вещи, потом пошла за халатом, потом рванулась к телефону, а сотовый сам замолчал, оставив номер звонившего человека…

      У двери стояла Инесса Евгеньевна:

      – Анфиса, давай свой стул. Я его продам, есть покупатель на старый стул.

      – Я раздумала его продавать, Инесса Евгеньевна, мне на нем хорошо думается.

      – А кто там у тебя по телефону говорит? Платон дома сидит. А ты чего такая лохматая, и лицо у тебя красное, возбужденное…

      – Я Вам потом объясню. – сказала Анфиса и попыталась свекровь отодвинуть от двери.

      – Ты чего, Анфиса, я тебе помешала?

      – Нет, я стул не продаю! Тема исчерпана.

      – Анфиса, с кем ты там говоришь?! – прокричал Степан Степанович и высунулся в прихожую.

      – Анфиса, ты не одна! – вскричала Инесса Евгеньевна. – А как же мой Платон?!

      – Платон деньги отдает вам? Значит, и живет у Вас, а я сама по себе.

      – Бабы, что за разборки в такое время?! – зашумел недовольный ситуацией Степан Степанович. – Что за ерунду вы говорите?

      Инесса Евгеньевна слабо, но стала соображать, видимо, на ее гладиолусе очередной цветок распустился:

      – Ухожу, ухожу. – сказала женщина и резко прикрыла входную дверь.

      Платон сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные-грустные. Ему было очень плохо.

      – Платон, – сказала вошедшая в квартиру Инесса Евгеньевна и замолчала.

      – Мама, Анфиса отдала тебе старый