Стань моим завтра. Наталья Масальская

медленно катила тележку по проходам между стеллажей супермаркета, наконец, закинув в нее пару йогуртов, пошла на кассу. Долго курила у подъезда, то и дело поглядывая на темнеющие в вечерних сумерках окна на пятом этаже. Вошла в подъезд, поздоровалась со спешащей домой соседкой и, проигнорировав подъехавший лифт, решила подняться пешком. «Полезно для задницы», – старалась шутить она.

      Марина вошла в квартиру и, не включая в прихожей свет, долго возилась со шнурками. По коридору тяжело и быстро застучали костыли, и пару минут спустя перед ней появился Олег. Он одной рукой помог жене раздеться. Марину раздражало его внимание. Но супруг, как и обещал вчера, всеми силами старался залатать из треснувшую уже во многих местах семейную лодку. В такие моменты Олег был утомительно разговорчив: интересовался ее делами на работе, новыми пациентами, не забывая, отпускать остроты насчет собственного увечья и того, что теперь его горячо любимая супруга будет уделять ему больше внимания. Мара сносила его болтовню и плоские шутки с безразличием и только кивала, чтобы его интерес не погас, и он не начал просить ее что-нибудь рассказать.

      Как Марина и предполагала, ей удалось избежать с ним близости, хотя, аккуратно уложив свою загипсованную ногу, как разделяющий их пограничный шлагбаум, он таки попытался проявить к ней интерес, но видя недружелюбный настрой супруги, ограничился массажем.

      Сейчас, когда его руки елозили по ее спине и попе, Марина с содроганием думала о том, насколько Олег противен ей. Ни массаж, ни ужин, ни цветы, которые он в широком жесте раскаяния сыпал к ее ногам – ничего не может умолить тот факт, что их чувства уже давно прошли, оставив после себя лишь разочарование и душные обязательства.

***

      – Привет, – Катя чмокнула ее пахнущими табаком губами в щеку.

      Похоже, она была в прекрасном настроении и, быстро повесив в шкаф ветровку, плюхнулась на диван, наблюдая за вялыми перемещениями подруги.

      – Не в настроении? Ах да, твой Отелло же вернулся, – съязвила она, в очередной раз напомнив Марине о ее ошибке.

      – Я все утро себе твержу, что это очень скверная привычка – быть жертвой, – устало выдохнула Марина и подсела на диван к Кате.

      – После того, что он сделал, я бы его на порог больше не пустила, – возмутилась она, глядя на Марину.

      – Перестань, мы были оба виноваты.

      – Мариш, я иногда тебе поражаюсь. Ну откуда такой альтруизм? Что тебя держит? Ты молодая, красивая.

      Марина лишь усмехнулась и, поднявшись с дивана, включила чайник.

      – Твой ночью учудил: орал, требовал врача. Он опять чего-то там почувствовал, – усмехнулась Катя, делая глоток кофе.

      – Не надо так, – на полном серьезе ответила Марина. – У каждого свой предел прочности.

      – Ну насчет его предела я бы так не переживала. Два метра ростом.

      – Ну причем тут это?

      В отличии от нее самой, Катя обладала очень практичным для врача качеством – она умела абстрагироваться от чужой боли. Марина же, весь это груз ответственности и обязательств несла с собой,