Плакала Алла. Сборник рассказов. Александр Викторович Катеров

пару часов подъеду за тобой, а сейчас давай наливай – надо Николая помянуть. Хороший был парень, только невезучий.

      – Это почему невезучий? – Удивился я. – Он один из нашего взвода, кто из Афганистана невредимым вернулся…

      – На войне оно может быть и так, – согласился Костя, поднимая стакан, – только на гражданке все по-другому. Ты понимаешь в чем фишка? Без любви человек долго не живет, а Николай был человеком!

      Мне понравилось его заключение. Как точно он подметил главное и, как коротко он объяснил сущность человеческой жизни.

      – Миром правит любовь! – Подумал я, и вслух повторил слова Константина. – Без любви человек долго не живет!

      – Хорошо сказано, – похвалил я таксиста и спросил:

      – А, как его жена? Он же ее любил?

      – Любить-то он ее любил, только она его не любила, – ответил Константин и протянул мне пустой стакан. – Давай-ка, Витек, повторим. За Николая можно и права отдать, настоящий был мужик!..

      Мы выпили, и он продолжил:

      – Ушла она от него. К другому ушла, а он держать не стал. На наши вопросы отвечал прямо: «Я ее люблю и желаю ей счастья. Значит со мной ей было плохо. От хорошего не бегут!..». Сам-то он, конечно, погоревал, но он искренне был рад видеть ее счастливой.

      – А, что было потом? – Спросил я.

      – Потом у него были бабы, но это уже никакого отношения к любви не имело. А почему умер – я тебе уже рассказал.

      Константин закурил и посмотрел на часы.

      – Однако, надо ехать, да и тебя уже там заждались…

      Он открыл дверцу автомобиля и напомнил:

      – Через два часа подъеду!

      * * *

      Это было обыкновенное деревенское кладбище, которые имели все небольшие поселения в России. Здесь не было гранитных памятников и мраморных постаментов, не было склепов и могил с дорогими оградами, здесь были только скромные холмики с деревянными крестами, да худыми ограждениями. Где-то здесь, под кронами вековых лип, лежал мой боевой товарищ Николай – романтик и весельчак.

      – Жалко парня, – произнес я и вступил на погост.

      Тропинки тут же побежали между могил и я, выбрав дорожку наугад, медленно пошел вперед, читая имена на табличках. Кое-где на крестах попадались фотографии и глаза умерших провожали меня своим холодным взглядом. Вдруг с березы слетел ворон и громко каркая сел на черный крест у соседней могилы. Я приблизился к захоронению, а птица, переместившись на ограду, посмотрела на меня. Я заметил, что могила была ухоженной; холмик был очищен от травы, а у основания креста, в стеклянной банке, стояли живые цветы. С фотографии на меня смотрела молодая женщина. Ее красивые черты лица и пронзительный взгляд, привлекли мое внимание. Я подошел ближе и прочел на табличке: «Таежная Ясмин Симеоновна». Ниже под текстом корявым почерком было процарапано имя «Груня».

      – А не та ли это Груня? – Произнес я, а ворон, услышав мои рассуждения, бросил на могилу красную кисть рябины.

      – И, что это значит? – Спросил я у птицы.

      Она промолчала, а я посмотрел на фото.

      Лоб женщины