Хочу от вас ребенка. Ана Сакру

перебил меня твердо.

      Вот же зараза! Мне дико хотелось встать и ударить по его умной голове папкой с историей болезни Погосяна! Вместо этого я глубоко вздохнула и постаралась сказать ровным, сдержанным тоном высококвалифицированного специалиста:

      – Я уверена… что пациенту Погосяну требуется витрэктомия с тампонадой силиконом.

      Глубокая задумчивость полоснула привлекательное лицо Зайцева. Он почесал кончиком указательного пальца подбородок, который покрывала светлая густая щетина, а потом снял очки.

      Возможно, он собирался меня уволить. Вот прямо здесь и сейчас собирался заставить меня подписать заявление на увольнение. Тем не менее я держала спину ровно и не собиралась забирать свои слова обратно.

      – Почему силиконом? – спустя пару секунд услышала вместо «Уволена!».

      Я даже растерялась, но быстро нашлась:

      – У пациента несколько разрывов на сетчатке с отслойками. Газовая смесь и эндолазер не удержат. Я… я уверена, что конкретно в его случае показана витрэктомия с тампонадой силиконом.

      Зайцев смотрел на меня цепко. Я хотела отвести свой взгляд, настолько его взгляд казался мне непосильным, но все же в ответ смотрела упрямо. Я не надеялась получить от него аплодисменты и тем более не рассчитывала услышать:

      – Назначайте дату операции и приступайте, – сцепив вытянутые по столу руки в замок и подавшись корпусом вперед, заявил Иван Романыч.

      Меня окатило ледяным душем. Под халатом на мне была шифоновая блуза, которая мгновенно прилипла к спине.

      Вероятно, я должна была визжать от восторга. Ведь слова Ивана Романовича сообщали о том, что с моим врачебным заключением дотошный Зайцев был абсолютно согласен.

      Но я не визжала… я хотела спрятаться в домике.

      – Вас что-то смутило, Алена Алексеевна? – нахмурился Зайцев, подметив мое замешательство.

      – Я… я предлагаю поручить эту операцию Виталию Игоревичу. Он более опытный врач и его квалификация…

      – Стоп, стоп, стоп! – зав выставил ладонь вперед, прерывая мой поток слов. – Причем тут Сосновский? Погосян ваш пациент, Алена Алексеевна, – акцентировал жестко. – И вашей квалификации вполне достаточно, чтобы провести подобную операцию.

      Я распахнула глаза и прилипла к спинке стула.

      Он что, копался в моем личном деле?

      – Разумеется, я ознакомился с личными делами всех своих сотрудников, – усмехнулся Ушастый.

      Господи, он все-таки умел читать мысли?

      – Я же должен знать, с кем имею честь работать, – продолжил он.

      И был прав…

      Почему я решила, что он интересовался конкретно моим личным делом? Не много ли чести, Волкова?

      – Три года назад вы подтвердили квалификацию витрео-ретинального хирурга. Поэтому не вижу никаких препятствий к тому, чтобы вы делали операцию Погосяну.

      – Я делаю только факоэмульсификацию катаракты, – поспешила объясниться и опустила глаза, замечая, как нервно скребла пальцами по папке.

      – Почему?

      Подняла лицо