Смехх. Александр Кормашов

быть, именно тогда Лёша окончательно не пожелал Москве добра. Как человек, когда-то мечтавший стать в Ленинграде подводником, имевший какую-никакую, но жену-ленинградку, он не желал попадать ни на гоп-стоп в подворотне, ни на контрольный выстрел в голову на автостоянке, и не хотел вскрывать себе вены на крыльце какого-нибудь лопнувшего «Бацбизнесбанка». Думаю, именно тогда он и решил, о чём напишет роман.

      – Я снесу эту чёртову Москву! – кричал он в пьяных слезах и тыкал в меня обкусанной зубочисткой.

      Сложно сейчас воспроизвести весь ход его мыслей, но в чём-то человека можно было понять. В те дни за наши две жизни никто не давал и гнутого американского гроша, и только вмешательство крупного Лёшиного родственника, теперь государственного деятеля, депутата и владельца сразу двух партий, помогло нам купить один на двоих виртуальный бронежилет. Но родственник был тоже не прост. Он водил нас на приёмы в Кремль и показывал одутловатого Ельцина, он знакомил нас со своими друзьями-министрами и эстрадными певицами, а за нашей спиной клялся Лёшиной маме, что её сын больше не преступит ни одной статьи Уголовного кодекса! Как бизнесменам нам был конец.

      Мы остались одни. У меня не осталось ничего, а у Лёши только прожиточный минимум: один джип типа «чемодан», одна чья-то взятая за долги квартира в Очаково да ещё пара сотен гектаров фермерской земли, координаты которой ещё предстояло выяснить. Земля нам сразу показалась мифической, ибо это были какие-то совершенные остатки одной безумной приватизации, в которой Лёша когда-то через кого-то участвовал, впрочем, эти остатки были всё же то единственное, с чего мы могли бы опять попробовать подняться. Сдав очаковскую квартиру двум знакомым фотомоделям из Пензы, мы прыгнули в джип и поехали искать судьбоносную для нас землю. Ту, на которой в поте лица своего и так далее.

      Мы находились как раз в процессе поисков, когда нас догнала весть о Викиной свадьбе. Так мы оказались на окраине деревни Задумино, на бывшем коровьем выгоне, превращённом в автостоянку, во владениях бабы Тамары.

      Если честно, то баба Тамара никакая не баба. Навстречу нам вышла женщина царственного вида, и то не имело никакой разницы, что она была в дождевике, в резиновых сапогах и под зонтиком с двумя сломанными спицами. Степенная, благородная, ростом совершенно величественная, она и по уровню государственного мышления была никак не ниже Екатерины Великой. Это мы поняли сразу же, едва она рассказала, что дважды была депутатом Верховного Совета СССР (двух последних созывов), где сначала заседала в комитете по международным делам (знала польский язык), затем по сельскому хозяйству (будучи знатной дояркой) и что красный флаг над избой указывает не на Сельсовет (председателем которого она была тоже), а символизирует тот государственный стяг, который пьяница-Ельцин спустил над Кремлём в девяносто первом году.

      Познания