Последняя осень. Буря. Дарья Пырх

Устраивайтесь, ребятки.

      В салоне воняло шашлыками. Черная обивка была засаленной, на окне висела картонка с названиями остановок. Динара уверенно пробиралась к последнему ряду, таща за собой тарахтящий чемодан. Маша села справа, расстегнула куртку, провела ладонью по заиндевевшему стеклу. В детстве она обожала рисовать узоры в автомобиле отца, вместо палочек и кружков воображала свою семью. Обычно родители ее не замечали: папа ругал пробки и неумех, мама жаловалась на проблемы. Только радио как по волшебству ставило ее любимые песни, пока не включался надоевший шансон.

      – О нет, – посетовала Динара, придерживая чемодан и указывая на Глеба с Настей.

      Те сели прямо перед подругами. Слева от парочки развалились рыжий Женя и грузный Михаил. Заметив их, Кирилл резко повернул назад, едва не ударил бородатого студента, затем протиснулся в первый ряд. Маша тяжело вздохнула и спросила у Динары:

      – Как считаешь, бывает вечная дружба?

      – А?

      Пришлось повторить вопрос.

      – Нет, – ответила та, продолжая пялиться в телефон.

      – Я где-то читала, что человеческие отношения как нитки: у кого-то прочнее, у кого-то тоньше. Если оба прикладывают усилия, то ничего не помешает.

      – Звучит сомнительно. Куча историй, когда люди были не разлей вода, а потом разругались.

      – А любовь? Тоже недолговечна?

      – Ты чего? Бортников снова накосячил?

      – Просто скажи, – попросила Маша, глянув влево.

      – С романтикой куда хуже. Максимум три года, если повезет – пять. Расстаются из-за бытовухи, измен, непонимания. Иногда, наоборот, прозревают. Допустим, девушка встречается с безработным алкашом-наркоманом, влезает в долги, разочаровывается в парнях, а после разрыва радуется без памяти.

      – Ты очень прозрачно намекнула.

      – Поверь, мне не хочется говорить: «Я была права», – но Бортников же – красный флаг. Что в нем особенного?

      Маша уставилась на свои коленки.

      – Наверное, он добрый.

      Получилось нервно и глухо. Динара хотела что-то сказать, но отвлеклась на запыхавшегося водителя. Тот, словно капитан, внимательно рассматривал пассажиров, бормотав:

      – Все влезли? Молодцы, а то бы ехали стоя.

      – Это же запрещено, – раздалось спереди.

      – Давайте вы не будете умничать, мальцы.

      Маша смахнула с куртки невидимые пылинки, решив: «Глупо раскисать. Мне не четырнадцать, чтобы страдать из-за парня». Ее первая влюбленность обернулась драмой. По Владу вздыхали все восьмиклассницы. В перерывах между соревнованиями по плаванию он участвовал в рэп-батлах, ходил на забивы, встречался с выпускницами. Завидев его в коридоре, Маша бледнела, краснела, неловко двигалась, как героиня из вампирской саги. Однажды на субботнике они поговорили о наглых учителях. Влад назвал ее милой, добавил в друзья, но не завел диалог. Набравшись смелости, она написала ему в аське: «Ты мне нравишься. Пойдем гулять?» Тот лишь посмеялся. Обида, грусть, разочарование вдохновили на