Нетеатральный разъезд. В. Н. Симаков

Все еще в сборах? Ну. здравствуйте…(целует и обнимает всех троих). Ташенька, ты как? Оправилась немного? Дорогу-то осилишь?

      Натали. Я-то что… Как дети выдержат? Особенно Маша…

      Азя. Да не оправилась она. Плохо спит, по ночам кричит, зовет Александра, а днем только о нем и говорит.

      Загряжская. (Натали). С отцом Василием встречаешься?

      Натали. Каждый день… Он мне очень помогает.

      Загряжская. Ну и славно. А то уж я не знала, что делать…(Азе). Александра, почему до сих пор не собрались? Где дети? Дмитрий?

      Азя. Все готовы, вас только ждали. Но Натали капризничает: хочет остаться в городе ради детей.

      Катрин. Дети – прикрытие… я знаю, зачем она хочет остаться…

      Загряжская. Помолчи, пожалуйста, не о тебе речь.

      Натали. Я жду Василия Андреевича. Он обещал поговорить обо мне с государем…

      Загряжская. Ни к чему это. Оплачивать вашу жизнь в столице теперь некому.

      Натали. Кому бы я здесь мешала?

      Загряжская. По дороге разъясню.

      Натали. В Москве к свекору заезжать не будем? Я боюсь …

      Загряжская. Я с ним встречи не жажду. Слушать жалобы да истерики не хочу. Опустел дом без хозяина, олустел… Вы-то поняли, что без Пушкина никому не интересны?

      Азя. Поняли…

      Загряжская. И на том слава богу. Отмучился он с вами…

      Катрин. Скажете тоже!

      Загряжская. Скажу, скажу. Нет нам прощения за эту смерть!

      Натали. Я знаю: я убила своего мужа!

      Загряжская. Полноте… Убийца известен, и он под судом.

      Катрин. Но он же не виноват! Он только защищался!

      Загряжская. Молчи! Это был подлый выстрел, после которого человек два дня еще мучился!

      Катрин. Пушкин мог его убить!

      Загряжская. Но не убил… А останься жив, не думаю, что был бы счастлив. Жизнь уже ничем не могла его порадовать, а кабала была не для него.

      Азя. У него было творчество!

      Загряжская. Творчество хорошо само по себе, а ради долгов, что растут, как снежный ком, оно становится каторгой.

      Катрин. Ну и шел бы служить, как все.

      Загряжская. Он служил и мог служить только поэзии.

      Катрин. Сочинительство – не служба.

      Загряжская. Не нам судить. Вы со своей матушкой кроме библии другой литературы не знали и знать не желали. Но человека за столько лет могли бы разглядеть и оценить. Жили-то благодаря его сочинительству! И он вас не попрекал и не выгнал, что любой другой сделал бы, потому что сам не сводил концы с концами.

      Катрин. Нам Дмитрий присылал деньги!

      Загряжская. И вам хватало его подачек?

      Катрин. А лошадей каких прислал!?

      Загряжская. Ну да, чтоб вы амазонок перед кавалерами изображали… А лошадей тоже надо на что-то содержать, и не на улице, и с конюхом при них.

      Азя. Катрин, не спорь. Сама знаешь, что тетушка права.

      Загряжская. Александр мог предложить лишь те деньги, что сам зарабатывал. А вы тратились, не давая времени на работу. Представляю, какой содом