Последний из Двадцати. Алекс Рок

за всё – за методы, за глупости, за каждую мелкую провинность. Но чем дальше он заходил от подвластных им земель, куда бежали те самые Кровавые Крючья, тем больше он понимал, как людской страх обращается в жажду крови. Въезжая в новую деревню, Рун видел, как запирались двери и захлопывались окна. Страх вшивым псом бежал впереди него, заглядывая в каждую хату. Люди прятали детей, несмело выглядывая из-за занавесок, моля только о том, чтобы мастер-чародей не решил заглянуть к ним в гости. Когда-то это нравилось Руну, теперь же – наоборот. Больше всего ему хотелось увидеть благодарные улыбки на лицах людей, теплую постель, горячую воду и хотя бы теплый обед. Что-то из того, чего ему обычно обещает каждый местный староста…

      – Господин, – Ска явилась у него за плечом, словно призрак; и когда только успела? Будто прочитав мысли своего господина, автоматон готовилась завести старую шарманку. Рун выдохнул и закатил глаза – он-то прекрасно знал, что сейчас начнётся. – Господин, вы слишком слабы. Шпиль слишком далеко.

      – Я знаю. Знаю наперёд всё, что ты хочешь мне сказать.

      Автоматон застыла на мгновение, пытаясь понять, было ли прозвучавшее приказом молчать? Аналитический блок счёл, что не было, а потому она продолжила. Руну захотелось взвыть, словно ребёнку.

      – И всё же я скажу. Вы забрались слишком далеко от тех мест, где можете быть в относительной безопасности.

      – Я за Стеной. Всё что до Стены – мои земли, как последнего из Двадцати.

      – Учитывая случившееся… – резонно поспешила добавить автоматон, но Рун сызнова резко оборвал её.

      – Учитывая случившееся, мне теперь небезопасно нигде. Я же сказал, я знаю. Ты говорила об этом тысячу раз до.

      – Если вы желаете отключить функцию… – Ска заговорила кукольным, ничего не выражающим голосом. Это уже походило на механическую обиду – что он там говорил самому себе про невозможность машины испытывать чувства? Кажется, во время починки мастер с ней всё-таки уж слишком перемудрил…

      – Не начинай, Ска, – она положил ей руку на плечо, словно лучшему другу и устыдился. Общается с механической куклой, словно с живым человеком, тая какую-то совершенно детскую надежду, что она будет не просто исполнять его волю, а сможет понять. – Ты же знаешь, что ты нужна мне во всеоружии. Такой, какая ты есть сейчас. Ничего отключать не надо, но не будь столь занудной.

      Автоматон, кажется, фыркнула в ответ. Вглядываясь в ничего не выражающее лицо, Рун не увидел ничего нового, но поспешил добавить:

      – Ты же знаешь, почему я это делаю. И знаешь, что не отступлю. Дороги назад уже нет – вспомни, наш… «разговор» с Кианором. Это был тот мост, после сожжения которого возвращаться с пустыми руками – как не возвращаться вовсе. Понимаешь?

      Она не понимала. Рун облизнул разом высохшие губы; спокойствие, которое он скапливал за последними размышлениями, спешило слезть с него слой за слоем, оставив один лишь оголённый комок нервов. Нечто внутри него