Последний из Двадцати. Алекс Рок

ему боком выйдет. Руну казалось, что он буквально видит те картины, что так ярко рисует им воображение не жалея красок. Душа, да чародея, да не последнего, а из Шпиля – не каждый придорожный бес похвастать сможет!

      Щенячий восторг, обуявший нечисть, казалось, можно было резать ножом. Но если уж кто и чует подвох, так это проигранец. Они уловили, что на лице Руна нет ни капли ужаса, а его улыбка пробрала их до самых мохнатых костей.

      Их взгляды бегали по чародею. Мимолётный восторг сменился подозрением – быть может, они никогда и не играли с старым Мяхаром, но точно про него слышали. Уж не он ли явился к ним собственной персоной?

      – Мне нужна информация. Сыграем?

      Их обоих будто в гузно ужалило. Бесы переглянулись друг с дружкой. Чародей-разбойник рассказывал юному Руну, что они мало того, что готовы играть на что угодно, так ещё и с кем угодно. С пьяным селюком, чародеем, да хоть с самими бледными – ложились бы карты на стол!

      – Господин, при всём уважении, должна сказать, что это неразумно. Ваши шансы…

      – Заткнись, – беззлобно, но настойчиво, не снимая улыбки с лица велел ей юный чародей. Механическая кукла замолкла, но осталась недовольна.

      – Сыграем! Госпо́да! – рогатый заплясал, прихлопывая в ладоши, словно чересчур впечатлительный ребёнок. Горбатый смолчал, ухмыльнулся. Правил объяснять не стал. Коли уж он примется рассказывать, что в таких играх на кон кидают, да ещё и Несущему Волю…

      – Знания злата крепче, да ровность не та, – хрипло проговорил он, рукой придержав радость собрата. – Что госпо́де знать желаемо, авось мы хоть каплю, да знаемо?

      Правила. Руну казалось, что он стоит посреди игрового поля, а со всех сторон на него смотрят они. Многомудрые, проверенные не годами – веками, крепкие и непоколебимые. Мало того на свете, чего не знает проигранец, говаривал старый Мяхар.

      – Неисполнимого не даём, – притворно развёл руками рогатый, изобразив на своём подобии лица подобие же разочарования.

      Парень закусил губу. Один вопрос – одна игра. Рисковать шеей больше одного раза было смерти подобно: Рун не знал, позволял ли даже Мяхар себе подобную вольность. Один вопрос из целого списка, что уже успели свалиться ему на плечи. Призраки учителей велели ему остудить пыл и быть осторожней в словах. Спросит – знают ли они, что случилось в Шпиле и придётся играть на подобную безделицу. А потом скажут, что, мол, знаем, а ничего другого вопрос сам по себе и не предполагал.

      – Не тяни за хвост, госпо́да! – поторопил его горбатый, поглядывая на свою колоду в руках чародея. Рун осторожно сел на траву, скинул наземь мешающийся, желающий зацепиться за каждый куст плащ. Воздух заполнился ароматом свежескошенной травы, с ближайшего леса доносилось жизнерадостное пение птиц. Погода расщедрилась на солнце. Будет обидно, подумалось чародею, пропадать зазря в такой хороший день…

      – Карту. От Шпиля, и до самых границ стен…

      – Это можно! – поспешил его перебить Горбатый. Рун не позволил себя отвлечь, продолжил говорить.

      – Карта