Нянька для Радуги. Татьяна Зинина

вернусь.

      – В октябре? – выпалила она, глядя в спину отцу.

      – Да, – спокойно согласился он. – А пока, как я и сказал, ты под опекой Максима. И в твоих интересах быть хорошей девочкой и не создавать ему лишних проблем. Иначе… – он поджал губы и с грустью посмотрел на дочь. – Мне тяжело видеть, во что превратилась моя маленькая принцесса. И, если ты продолжишь вести себя так же, я отправлю тебя к матери. Насовсем.

      – Ты наверно забыл, что я совершеннолетняя, и могу сама решать, где мне жить! – выкрикнула она ему в спину. Этот странный ультиматум уничтожил в пьяном мозгу Миры все остатки самоконтроля.

      – Конечно, – сказал её отец, не оборачиваясь. – Тогда и на жизнь себе тоже будешь зарабатывать сама. Я тебе денег не дам. И, думаю, Марина поддержит меня в этом решении.

      И пока ошарашенная Мира медленно соображала, что её этим решением попросту прижали к стенке, Василий Фёдорович покинул кухню.

      Максим же поспешил выйти вслед за ним. Ему совсем не улыбалось выслушивать новую волну истерических воплей разгневанной дочурки шефа. Хотя парень и понимал, что Мира, теперь ни за что не простит ему такую шикарную подставу.

      ***

      Горячее назойливое солнце медленно ползло по раскалённому небу, даря этому миру ещё один жаркий летний день. За окном весело щебетали птицы, переговаривались какие-то люди, но Мире было на всё это плевать.

      Она лежала посреди своей огромной разобранной кровати и рассеянно взирала в белый потолок. Настроение находилось где-то чуть ниже отметки «наипоганейшее», а в голове то и дело всплывали прощальные слова отца.

      Хотя, разве вскользь брошенную фразу можно считать прощальными словами? Наверно, если б Мирослава не вышла из своей комнаты, как раз в тот момент, когда её родитель проходил по коридору со своим чемоданом, он бы и вовсе уехал не попрощавшись. Вот только Мира довольно быстро пожалела, что вообще решила покинуть свою «камеру». Ей хватило всего одного холодного пустого взгляда отца, чтобы понять, насколько сильно его задела рассказанная Максом история.

      В тот момент, она была готова собственноручно придушить этого мстительного выскочку и, возможно, именно так бы и поступила, если бы Василий Фёдорович промолчал. Но вдруг во взгляде отца вспыхнула какая-то жуткая искра злости и, подойдя ближе к хмурой дочери, он положил руку на её плечо.

      – Ты хоть понимаешь, что я чувствую? – проговорил он с укором, но не найдя в глазах Миры даже малейшего намёка на раскаяние, устало прикрыл веки и покачал головой. – Ни черта ты не понимаешь. Ну и ладно, – мужчина отвернулся, снова подхватил ручку чемодана и направился к выходу. – Пожалуйста, подумай над своим поведением, – бросил он на ходу. – И забудь о том, чтобы строить козни Максиму. Знай, Мирочка, я дал ему право запирать тебя в комнате, если вдруг он посчитает подобное необходимым. С этого момента, он несёт за тебя ответственность. А с тобой мы будем разговаривать, когда я вернусь.

      – Что же ты… даже звонить мне не станешь? – ехидным голоском поинтересовалась она.

      – Нет, –