Русский храм. Очерки по церковной эстетике. Н. К. Бонецкая

Христова.

      Вернемся наконец к вопросу: почему плодом творчества русского духа (или же – промыслительным даром русскому народу) оказался храм именно данного типа? не является ли «идея» русского храма неким отражением общей «русской идеи»? Русский храм – это живой символ Всечеловека-Христа; и здесь – удивительный намек на призвание, на историческую миссию России. В 1888 году в своей «Русской идее» Вл. Соловьёв писал об этой миссии следующее. Чтобы действительно выполнить ее, Россия должна «войти в общую жизнь христианского мира» ради осуществления в согласии с другими народами «того совершенного и вселенского единства человеческого рода, непреложное основание которого дано нам в Церкви Христовой». Призыв Соловьёва к универсальному христианству, к преодолению русским православием «национального эгоизма» подытожил вековые искания лучших русских умов. Так, А. Хомякову была исключительно близка интуиция Церкви как единства – единства Божией благодати, собирающей христиан в церковное Тело, церковный организм («Церковь одна»); стремление к «истинному», т.е. вселенскому христианству одушевляла Александровскую эпоху… Но та же самая, подлинно вселенская церковная идея – идея Церкви как Тела Христова – определяет метафизику архитектурных форм владимирских – первых самобытных русских храмов. Уже в ХII веке русскому народу промыслительно были указаны перспективы и цели его духовного пути.

      Итак, русский храм не только знаменует своим внешним обликом идею Церкви как мистически-телесного Существа: ему присуща и особая внутренняя жизнь, средоточием которой является евхаристическая жертва. В чем же состоит эта жизнь – жизнь Церкви, ориентированная на жизнь Господа и не просто подражающая жизни Христа, но имеющая целью единство с Ним, реальное вхождение в Его жизнь? Жизнь Христа – не что другое, как кенозис и жертва; Он, равночестный Отцу, делает Себя Человеком и из глубины этого онтологического унижения молитвенно вопиет к Отцу. Жертвенная молитва плюс покаяние, обусловленное греховным состоянием человека: ими живет Церковь, они – ориентиры того духовного пути, который Своей Церкви заповедал Христос, который ведет к реальному соединению с Ним.

      Молитва – это духовное дыхание каждого человека, дыхание Церкви. Молитва в храме совершается в принципе в точности так же, как в келье монаха, будучи еще только поддержана и усилена общей молитвой. Молящийся в храме занят своим привычным внутренним деланием: «Пришедши в церковь, – пишет св. Игнатий Брянчанинов, – <…> встань сзади, в скромном угле или за столпом, чтоб тебе самому не развлекаться и чтоб твое благоговение не было выставлено на позор другим; устреми око ума к сердцу, а телесное око к земле, и помолись Богу в сокрушении духа»64. И атмосфера храма такова, что, как считает св. Феофан Затворник, именно здесь удобнее всего обучаться истинной молитве. «Мир – чужая нам страна, дом наш на небе, преддверие же того дома – храм земный. Спешите же сюда, как спешат

64

Слово о церковной молитве // Соч. еп. Игнатия Брянчанинова. Т. II. С. 180.