Крылья Икара. Сергей Псарев

обычным мужским делом, а не подвигом. По-другому и быть не могло. Нормальная человеческая жизнь могла начаться только после победы. Напротив, находиться в тылу для лиц мужского пола было чем-то постыдным, хотя и там людям тоже приходилось несладко. Как и у многих других, среди его близких родственников не обошлось без потерь, гибели, ранений, тяжёлых увечий и плена.

      В послевоенные годы в стране трудно было найти семью, которая не потеряла кого-нибудь из своих родственников. Инвалиды войны с пустыми рукавами, неудобными протезами и костылями надолго стали привычной чертой налаживающейся мирной жизни. По субботам они ходили с отцом в городскую баню. Николай часто видел там потные, разогретые мужские тела, изуродованные шрамами, с укороченными ампутацией конечностями. Это была неприкрытая правда войны, которую ему тоже следовало знать. При встрече многие незнакомые люди обычно обращали внимание на орденские планки. Фронтовики тогда носили их не только на военной форме, но и на обычных гражданских пиджаках. Нашивки о ранениях, орденские планки становились важным показателем участия в минувшей войне и вызывали уважение. К слову, боевых наград на груди у фронтовиков тогда было немного, они ещё не успели потеряться среди блеска юбилейных медалей и общественных знаков последних десятилетий.

      Сверстники Николая были детьми первого послевоенного десятилетия. Земля ещё не остыла после минувших сражений. Изрытая смертоносным металлом, с поросшими травою окопами и траншеями, она таила в себе невидимую смерть. Мальчишки играли в войну и мечтали о будущих боевых подвигах. Их родители были готовы пережить и перетерпеть любые трудности, лишь бы не было новой войны. Слишком много она принесла им горя.

      Суровое время диктовало свои правила, и тогда среди мальчишек более всего ценились физическая сила, смелость и преданность своей улице. Эти качества следовало постоянно доказывать в стычках с чужаками и во время походов за военными трофеями. Последнее было сопряжено с большой опасностью. Неопытные мальчишки регулярно подрывались на лежавших в земле боеприпасах, калечились и гибли. Прошедшая война получала новые жертвы, а по городу плыли красные гробы. Это пугало, но страх оказаться трусом среди товарищей был ещё сильнее. Обычно, мальчишки играли в войну между «нашими» и «фрицами». Фрицами быть никто не хотел, и тогда приходилось бросать жребий. Случалось, в ход шли настоящие, пробитые пулями армейские каски и источенные ржавчиной части стрелкового оружия. Больше всего ценились найденные штыки: русские, узкие четырехгранные и немецкие, похожие на длинные ножи. В силу своего возраста, они едва ли осознавали, что их настоящие владельцы могли находиться в земле совсем рядом. Прошедшая война жила памятью взрослых, которая будила их по ночам, заставляя снова идти в атаку и умирать. Горя тогда хватило всем такой бездонной мерой, что в народе сложилось твёрдое убеждение: эта война должна быть последней, а всё остальное можно пережить и перетерпеть.

      Однажды, много лет спустя, Николай Барков оказался