Шепот Лилит. Аглаида Лой

девушке известно, что получить оргазм с первого раза – большая удача, хорошо, если противно не будет.

      Ночь прошла в бурных ласках, особенно с его стороны, – я не сопротивлялась, но и не слишком проявляла инициативу; внутри меня отчего –то постепенно нарастало раздражение. Однако ближе к утру свершилось: мне удалось, наконец, ощутить слабенький оргазм. Произошло это в позе «наездницы», когда я была сверху. Излюбленная поза, бесконечно эксплуатируемая кинематографом, которая символизирует страстный половой акт и в американских фильмах всегда производит на меня впечатление сугубо механического процесса – словно я наблюдаю за действиями запрограммированного эротического автомата, а не влюбленной женщины. Почему – то похожие сцены во французских фильмах выглядят гораздо правдоподобнее; в них присутствует чувство, которое передается зрителю.

      Этот недоразвитый оргазм оказался тем спусковым крючком, который пробудил дремлющее во мне звериное начало, – и понеслось…

      Наконец, Борис, который ночь напролет доказывал мне свою сексуальную состоятельность, окончательно утомился и заснул. Выглядел он бледно, в самом прямом смысле этого слова. Из него будто выкачали жизненную силу до последней капли, однако это не мешало ему прямо–таки излучать безграничное мужское довольство. Еще бы! – ведь он показал себя ненасытным самцом. И с этим невозможно было спорить: наш ночной марафон продолжался несколько часов.

      Я лежала рядом с ним на шелковой смятой простыне, бездумно глядя вверх, и, удивительное дело, почти не ощущала усталости. Напротив, у меня будто прибавилось сил! Мое тело переполняла витальная энергия – словно вовсе и не было этих нескольких часов сложной эротической гимнастики. Это новое для меня состояние бьющей через край энергии было необычным и чрезвычайно приятным, правильнее сказать, оно приоткрыло мне самой какую–то прежде незнакомую грань моей собственной натуры, связанную не столько с телесным удовлетворением, сколько с ощущением редкостной гармонии в душе. Я перевернулась на бок, оперлась щекой на ладонь и с интересом принялась разглядывать лежащего подле меня на спине мужчину. По–своему он был очень красив. Вот только его достоинство, которым он, безусловно, гордился, сейчас скукожилось и укрылось в сморщенной крайней плоти, как улитка в раковине, и это смотрелось невыносимо забавно. Не удержавшись, я тихонько хихикнула, потом осторожно слезла с кровати и с пристрастием оглядела себя в большом зеркале, пытаясь обнаружить малейшие изъяны. Ничего, к чему можно было бы придраться. Точеное тело, стройные ноги, гордо посаженная голова, длинные густые волосы, концы которых чуть прикрывают ягодицы. Я поднялась на цыпочки и раскинула руки. Как чудесно ощутить себя женщиной!.. С меня словно спали невидимые цепи. Цепи девственности. Я невольно рассмеялась собственным мыслям. Выдумала тоже – «цепи девственности» – какая глупость. Но что–то в этой фразе было. В ней заключалась какая–то древняя тайна, о которой можно лишь догадываться