Космос. Человек. Культура. Вилли Петрицкий

Сходной точки зрения придерживается и Швейцер. Мир у него – «бесконечное бытие в бесконечных (выделено нами – В.П.) его проявлениях» [1].

      Признание бесконечности бытия у обоих мыслителей неразрывно связано с утверждением наличия разума во Вселенной, возрастания его роли по мере усложнения универсума. Важен в этом плане анализ наличествующей в трудах обоих мыслителей категории «воля». У Циолковского одна из его философских работ – «Воля Вселенной» – специально посвящена рассмотрению данного понятия. Мыслитель восходит от разумной воли человека к существованию воли Вселенной, суть которой – «высшая любовь, беспредельное милосердие и разум» [2]. Швейцер рассматривает «волю» как волю к жизни, существующую в каждом живом существе; как волю к возможно более полной реализации потенций живого в сроки отмеренного ему природой биологического времени. Если растения и животные не осознают наличествующей у них воли к жизни, человек осознаёт её как у себя, так и у других живых существ. Отсюда, этика, по Швейцеру, – это безграничная ответственность человека за всё, что живёт.

      Швейцер не устанавливает границы живого, не проводит ценностной градации между различными уровнями развития жизни. Он ратовал за нравственное отношение не только к флоре и фауне, но и к почвам, гидросфере и атмосфере. Циолковский же своей концепцией «всегда живого атома» подводит к выводу о том, что «весь космос… всегда жив в абсолютном смысле» [3]. Но в таком случае человек и общество становятся ответственными не только за себя и за всё живое, что окружает их на планете Земля. Они по мере освоения космоса становятся сопричастными к процессам, протекающим во Вселенной. Исходя из того, что воля Вселенной суть высшая любовь, беспредельное милосердие и разум, человек призван поступать так, чтобы не навредить, не нанести страдания и ущерба универсуму. «Этика космоса, т.е его сознательных существ, – писал Циолковский,– состоит в том, чтобы не было нигде никаких страданий: ни для совершенной жизни, ни для других недозрелых или начинающих своё развитие живых существ» [4].

      Учение о благоговении перед жизнью исходит из тех же принципов. Швейцер утверждал: «Мы обладаем волей сохранить жизнь и всё существующее» [5]. Расширяя сферу действия морали и включая в неё не только отношения между людьми, но и отношение человека к другим живым существам, к природе, к универсуму, Швейцер приходит к выводу о том, что благоговение перед жизнью такой нравственный принцип, согласно которому добро есть сохранение жизни, содействие её полному развитию. Реализация этого принципа требует от человека глубочайшего нравственного совершенствования. «С самого её зарождения этика самосовершенствования была космической, – отмечает философ, – так как самосовершенствование, по идее, может заключаться только в том, что человек становится в истинное отношение к бытию, находящемуся в нём и вне его» [6]. Более того, этика благоговения перед жизнью, с одной стороны, предельно расширяющая