Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник). Валерий Могильницкий

Отечественной войны. Он попал в Карлаг в 1943 году так же, как Солженицын, за антисталинские высказывания и критические записи в своем фронтовом дневнике. Фибих работал в Бурме сторожем то на огороде, то на складе продовольственном. В столовой его сразу примечали по небольшому рукомойнику, который ему выдали вместо котелка. Дно рукомойника было запаяно наглухо, а по верху приделана железная ручка. Котелков тогда в Бурме не было на складе, и Фибиху пришлось хлебать баланду из рукомойника. Все заключенные, увидев его, говорили:

      – Вон рукомойник идет!

      Даня не обижался и добавлял:

      – Ешь до дыр, Мойдодыр!

      Еще до войны Фибих хотел написать роман об адмирале Колчаке, его незаурядных способностях первооткрывателя Арктики и создателя морских мин. Знал Фибих и о волнительном романе Колчака и Тимиревой, по разным документам. А когда ему сказали, что «любовь адмирала» сидит в столовой за одним столом с ним рядом, он сразу не поверил. И только на третий день спросил красивую, но рано поседевшую женщину:

      – Вы – Анна Тимирева?

      – Та самая, – ответила как ни в чем не бывало бывшая любовь адмирала и добавила: – Как видите, заслужила у большевиков высокую честь жить в казахстанских степях…

      Анна Васильевна была общительной женщиной. Она работала в клубе художницей и часто приглашала к себе в гости тех, кто любит искусство, театр, поэзию. Она сделала оригинальные декорации к пьесе итальянца Гольдони «Забавный случай», которую зэки поставили на сцене клуба. Генриэтта Моисеевна присутствовала на этом спектакле и была в восторге от игры актеров, самобытного оформления пьесы.

      Однажды она накануне Нового года заглянула в клуб и была поражена: там стояла большая елка с разноцветными гирляндами, игрушками и лампочками. Откуда эта елка? Ведь в Бурме вокруг ровная как скатерть степь да степь… Анна Васильевна ей подсказала: подходи поближе к елке, секрет и откроешь… Генриэтта так и сделала, и поняла: елка соткана из ветвей арчи, которой так много в местных сопках… Вот какая придумщица была Тимирева-Книппер!

      Я посоветовал Генриэтте Моисеевне взяться за написание мемуаров о Карлаге. Она махнула рукой:

      – Где там мне! Да и душа не лежит к прозе. Иное дело – стихи.

      Прошло несколько лет после той памятной встречи, давно не стало Генриэтты Моисеевны. Как-то захожу в Карагандинский областной музей изобразительного искусства, и Тамара Александровна Угланова, тогда главный хранитель, передает мне книгу стихов бывшей заключенной Карлага Генриэтты Моисеевны Фикс.

      Оказывается, накануне своей кончины она оставила в музее этот сборник для меня.

      – Передайте ему спасибо за добрые слова о моих стихах, – сказала она Тамаре Александровне.

      Я листаю самиздатовский сборник и вспоминаю встречу с Генриэттой Моисеевной в сквере у ЦУМа и подаренные ею желтые мимозы. Они долго стояли на моем письменном столе в вазочке для цветов, напоминая об удивительной судьбе