Свиной бульон. Иван Сергеев

должны ликвидировать всемирную сеть! Моментальной решительной атакой, используя самые гуманные и экологические средневековые орудия! Во имя Солнца, дети мои!

      – А-бэр! А-бэр! – орали люди.

      Абрхольд обернулся назад и кулисы раздвинулись. На сцене стоял гигантский хор, во всю ширину кулис и до самого потолка. Хор состоял из мужчин в черных мантиях. Абрхольд поднял кулак и хор протяжно завыл: “Уоооо”. Включились лампы прожекторов и направились на лик Апостола. На фоне хорового гула Абрхольд заорал, что есть силы, с хрипом, надрывая голос:

      – Вы блядь реально этого хотите, черти? А? Откатим время назад! Да? Дадим полный назад! Только аналоговые коммуникации! Только пленка и граммофоны! Сломаем цифру под ключ!

      Абрхольд упал на колени и поднял руки вверх, раскрыв ладони. Хор взвыл на тон выше. Народ ахнул. Свет прожекторов опустили вместе с севшим на пол Абрхольдом.

      – О, дети мои! Я здесь и с вами! Не серчайте, настало трудное время. Вы готовы к тотальному форматированию! Альт-контр-дилиту-блядь! Всё в труху! В тлен! В жмых!

      Публика возопила.

      – Я вас спрашиваю вы готовы к тотальному дизлайку, мать его?! К глобальному адову дизлайку?! К полному откату!

      – Посмотрите этим цифровым лицемерным ублюдкам, в глаза их экранов и спросите себя, никчемных! Спросите себя, а я готов к тотальной деградации? А? Я не слышу? Вы хотите деградации???

      В глаза Абрхольда кто-то посветил ярким фонариком. Это был охранник художественного театра.

      – Абрхольд, ты чего так разорался, отец? «Звуковая сигнализация сработала», – вежливо сказал молодой охранник.

      Он помог старику подняться с колен. Голова и правая рука Абрхольда подергивались от прогрессирующей болезни Паркинсона. Охранник аккуратно снял с головы церковный кивер и плащ, приобнял за плечи и сопроводил его на выход. У Абрхольда текли слезы. Ему было восемьдесят, ему изредка разрешали посещать бывший театр, который двадцать лет назад закрыли. Спектакли окончены. Нет ни театров, ни сцен. Пришло время мониторов и экранов.

      19. Картон Иванович

      Картон Иванович после окончания магистратуры непрерывно работал более двадцати лет. Состоял в профсоюзе. Перфекционист католик. Гулял с собачкой, убирал за ней дерьмо в бумажный пакет. Ездил на троллейбусе, используя годовой проездной абонемент. Носил очки. Стирал вручную носки, а также носки своей жены. Также он откладывал деньги в частный пенсионный фонд, чтобы его будущая пенсия была достойной. Утром делал зарядку. По воскресеньем иногда ходил в церковь. Собирал в свободное время пазлы, которые его жена выбрасывала через некоторое время. Картон был редактором муниципальной газеты. В отделе литературного обозрения. Работал с текстами. Посещал корпоративы, но не пил и не задерживался. Везде был расчетлив и чрезмерно мнителен. Избегал общения. Картон во всем слушался свою жену Изольду. Она ему со всеми изменяла, но рассказ не об этом. Жили они в квартире, оставшейся от бабушки Картона. Однокомнатная квартира, переделанная в двухкомнатную при помощи медицинского